Женский день С 8 марта! via Номад

@темы: Картинки, Тесты

---

Каваиииии)))

@темы: Картинки, Аниме

---

10.03.2011 в 22:46

Пишет  Канда жив..:

10.03.2011 в 15:36

Пишет  Бубновый Валет~:

Играть со мной**

08.03.2011 в 14:31

Пишет  Элинор Реддл:

08.03.2011 в 11:24

Пишет  Reya Dawnbringer:

А кому картинок в подарок?

03.03.2011 в 11:06

Пишет  Stannum-pro:

FM from N1s1

@темы: Картинки

---

Не мое...

10.03.2011 в 20:27

Пишет  Nelliely:

Ооо какая весёлая штука

10.03.2011 в 18:37

Пишет  -Cruciatus-:

10.03.2011 в 15:59

Пишет  Ekcess:

Mitoza

Шикарный таймкиллер :3
*пошел в третий раз кипятить чайник*

@темы: Юмор

---

Позаимствовала Няяя))

08.03.2011 в 11:03

Пишет  chachan:

Я валяюсь на диване...
На данный момент для меня это очень актуально.

@темы: Д. Грей мен, Видео

---

:-) :-):-):-):-)

04.03.2011 в 22:21

Пишет  Сэфэс (Ирчи):

Заказ VBF
Название: Соседи по комнате
Автор: Сэфэс (Ирчи)
Бета: ворд
Фэндом: D.Gray – man
Пейринг: Канда – Лави – Ален как-то так…
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Статус: закончен
Размещение: прошу спросить
Отказ от прав: это мир, придуманный не нами (с)
Предупреждение: OOC, AU
От автора: юморное у меня настроение сегодня

Проснулся, называется, лучше б стал сном сурка дальше и не светил своей макушкой. Такие мысли посещали меня уже неделю. А какие ещё должны быть мысли в моём случае? Из-за капитального ремонта в штабе Ордена, произошло великое переселение народов. В крыле здания, что будут ремонтировать в последнюю очередь, поскольку оно лучше всего сохранилось, объявили жилую зону. Комнаты заселяли по двое-трое кому, как повезёт, называется, но в этот раз красавица удача повернулась ко мне другой выпуклостью. Соседи выбирались последствие лотереи, убить надо того, кому в голову пришла эта мысль. Поскольку вытаскивали листочки с именами Линали, то громко никто не возмущался этому, на неё нельзя, и пришлось злиться молча, оставляя претензии при себе.
Мне крупно «повезло», очень крупно. Мен поселили с ними. У нас не комната, а бомба замедленного действия, и все знают, но благоразумно молчат. Я никогда не забуду лицо Линали, когда она объявила, что меня, Канду и Лави заселяют в одну комнату. Могу поклясться, что в эту минуту в зале стояла полная тишина, даже мухи замерли в воздухе, прикидывая убытки нашего совместного проживания. Если с Лави, я мог ещё представить свой повседневный и соседский быт, то когда дело коснулось Канды, фантазия спасовала и взяла отпуск на неопределённый срок.
За неделю нашего совместного проживания я многое о них узнал. Например, что у нашего мечника бессонница, и он несколько часов ворочается в постели, прежде чем уснуть, а вот у Лави наоборот, едва его голова касается подушки, он уходит в царство Морфея, иной раз, даже, не прощаясь.
Ещё Лави полюбил, шутит над Кандой с утра, пока тот ещё сонный и немного туго соображает. По моему мнению, спросонья Канда очень милый. Надеюсь, что мечник об этом не узнает, иначе не сносить мне головы. Так вот, когда он только-только проснулся у него на щеках небольшой румянец и отпечаток следа подушки, волосы распутаны и синими змейками видятся на белой наволочке подушки, взгляд сонный, рассеянный. Мы с Лави специально встаем пораньше и любуемся им в эти моменты.
Я услышал едва заметный скрип, звук доносился со стороны кровати Канды, похоже, он заснул. Подняв голову, я переглянулся с лукавыми глазами Лави. Завтра первое апреля, точнее уже сегодня. Вот мы с Лави и решили с риском для жизни, разыграть нашего соседа по комнате. Убить не убьёт, но как он будет выглядеть в этом момент, будет стоить нескольких синяков. Плавно встаю и снимаю с себя футболку, неслышно подходя к кровати Канды, с другой стороны похожие процедуры проделывает Лави. Хитро переглянувшись, мы устроились у мечника под боком, точнее боками.
Фух, снотворное подействовало и до утра он не проснётся, это радует, а теперь спать. Устроив голову у него на плече, блаженно улыбнулся. Положив руку Канды на мою талию, я с чистой совестью заснул.

@темы: Д. Грей мен, Фанфики

---

....

@темы: Картинки, Д. Грей мен, Видео, Музыка

---

Лааааааааааааа

@темы: Д. Грей мен, Аниме, Видео, Музыка

---

Нагрянула мысля

Люди как бы думаете возможно ли что в дальнейшем чистая сила появится и у Комуи Ли ведь о нем толком ничего не известно. А брать а бы кого даже столь умного на должнося начальника подразделения не стали бы... Короче мне кажется что Комуи еще та темная лошадка !

@темы: Д. Грей мен, Аниме, Обо мне...

---

Из манги романс. Не мое!!!!!! №3 прода

Н Е М О Е!!!!

Холодный сон

Прошу оставлять коменты))))

Дул северный ветер, и Тору старался ехать быстрее. Приближался март, а зима не желала сдавать позиции. По утрам лужи похрустывали ледком. Дорога тоже обледенела, и с начала месяца Тору умудрился дважды свалиться с велосипеда. Фудзисиме он ничего не говорил, но мужчина заметил ссадины у него на руках, и отпираться стало бессмысленно.
- Оно и к лучшему, - беспечно заявил Тору. - Стукнусь головой - глядишь, память вернётся.
Фудзисима, однако, на шутку не повёлся, и на следующий день купил Тору шлем. "Он меня за школьника держит!" - про себя возмутился парень, но шлем надевал исправно.
Поворачивая к торговому кварталу, Тору заметил впереди человека. Фигура показалась знакомой, и он нагнал прохожего - просто, чтобы убедиться.
- Фудзисима-сан?
Мужчина обернулся.
- С работы идешь? Ты сегодня рано.
- Да, работал не в офисе, так что разрешили сразу домой, - Фудзисима посмотрел на часы. - Вы тоже закончили?
- Ага. Закрылись сегодня пораньше. В местной старшей школе выпускной был, они, как саранча, прошлись - всё подчистую смели. И вообще, у нас магазин популярный. Еще бы, с таким-то продавцом. Да школьницы по десять раз на дню забегают просто на меня, красивого, полюбоваться.
- Ясно, - с убийственной серьёзностью откликнулся Фудзисима.
Никакие шутки его не брали, разбивались о панцирь спокойствия, как волны о скалу. Сейчас, к примеру, что ему мешало отшутиться? Сказал бы что-нибудь типа "А я-то думал, ты последних покупателей распугаешь".
- Это была шутка, - вздохнул Тору.
- Да?
- Да. Кому я нужен... - парень мысленно встряхнулся и протянул Фудзисиме коробку: - Отнеси домой. Вкуснятина. Сегодня, правда, только одно, и то от детишек грудью защищал. Поехал я, мне еще за продуктами надо.
- Понятно. Большое спасибо.
Он никогда не забывал поблагодарить, а с пирожными обращался, будто с золотыми слитками. Это немедленно вернуло Тору хорошее настроение, и он бодро покатил в торговый квартал - присоединиться к торговочным баталиям домохозяек.

Недавно Тору пополнил свое кулинарное образование тушеным мясом с овощами, и теперь исходящая паром кастрюля появлялась на столе примерно раз в три дня. Просто, вкусно и не надоедает - надо только менять ингредиенты. Сегодня его приятельница, хозяйка рыбной лавки, по дешевке продала ему устрицы, и в гостиной пахло дотэнабэ(10).
- Так вот, стоит ему меня завидеть - и пошел брюзжать! Целыми днями придирается. И как только его жена терпит?
- Мг, - Фудзисима принялся дуть на устриц. Он вообще был чувствителен к горячей пище.
- А еще старик предложил научить меня делать пирожные. Я не прочь, но ведь с ним разговаривать невозможно. Орет, как на собаку, все желание отбивает.
Фудзисима жевал, время от времени поддакивая.
- А что, если я стану кондитером? Буду тебе каждый день какие хочешь пирожные печь!
Лицо Фудзисимы немного смягчилось.
- Правда, потребуется время.
- Придется раньше вставать?
- Сейчас я поднимаюсь в пять. Врагу не пожелаешь... Может, когда потеплеет, станет легче? Но пирожные - это, оказывается, так занятно! Какая-нибудь мелочь может все испортить, а может наоборот. Те, что готовит хозяин, на вкус выше всяких похвал, но вид у них совершенно топорный. Изысканности не хватает, изюминки. И лавка - глазу зацепиться не за что. Я посмотрел, как в других магазинах, кое-что поменял в обстановке, и продажи сразу поползли вверх.
- И вывеска новая.
- Ты видел? - обрадовался Тору.
- Проходил мимо по делам. Старая была вся ржавая, а эта очень даже красивая.
- Я сам выбирал. Хозяин всё жаловался, что я его разорю.
Раньше Тору думал, что разговоры за едой - табу. Но когда он начал работать в кондитерской и старик своими придирками доводил его до умопомрачения, Тору просто необходимо стало кому-то высказаться. Один раз Фудзисима имел неосторожность спросить его за ужином: "Как дела на работе?", и кипящее негодование получило выход. Еда была забыта, Тору принялся изливать наболевшее. Фудзисима удивился, но выслушал до конца, там и тут вставляя "Вот оно что", "Да?" и "Понятно". Тору заметил, что Фудзисима не то чтобы молчит за ужином - он молчит до тех пор, пока Тору не начнёт разговор. С того дня парень и отбросил принцип "Когда я ем, я глух и нем". Фудзисима серьёзно внимал всему подряд: как старик заявился на работу в надетых задом-наперед штанах, потому что жена была в больнице и не могла за ним проследить; как Тору советами помогал старшекласснице наладить отношения с бойфрендом; как Тору выдержал великое сражение с залетевшими в магазин голубями; какое красивое сегодня было небо; что завтра подморозит...
Тору сознавал, что ведёт себя, как детсадовец, но ему отчаянно хотелось говорить. И хотелось, чтоб его кто-то слушал.
Бывало, Фудзисима заканчивал ужин, но не вставал - ждал, пока Тору договорит. Тот спохватывался, краснел и набрасывался на безнадёжно остывшую еду. Потом Тору убирал посуду, а Фудзисима листал газету или включал новости. Эти два занятия, да еще поедание пирожных - вот и всё, чем он занимался в гостиной.
На прошлой неделе Фудзисима купил ковёр. Тору накануне делал уборку и ножками дивана поцарапал пол. Он извинился, а назавтра в гостиной лежал ковёр. Тору и сам об этом подумывал: хоть маленький коврик приобрести, просто под диван, уж больно холодные были деревянные полы. Вопрос, как всегда, упирался в деньги... Тёмно-зелёный ковёр мягко щекотал ноги: стоишь как на траве. Гостиная мало-помалу обретала обжитой вид. Мебели в ней по-прежнему было маловато, но выглядела комната гораздо уютнее, чем спальня Тору. Здесь они разговаривали, читали, смотрели телевизор. Читал, в основном, Фудзисима. Тору не чувствовал особой тяги к печатному слову и предпочитал пощелкать пультом. Когда Фудзисима смотрел новости, Тору краешком глаза поглядывал на него. Было одиноко. И пусть мужчина молчал, одно его присутствие уже успокаивало. Тору ненавидел момент, когда Фудзисима уходил к себе. Ему не нравилось быть одному. Само собой, он никогда бы в этом не признался.
- Такахиса?
Тору думал, что Фудзисима поглощён чтением, но тот смотрел прямо на него.
- Тебе нравится твоя работа?
Прямой вопрос требовал прямого ответа.
- Да.
- Тогда всё в порядке, - улыбнулся Фудзисима и снова уткнулся в книгу.
Тору сделал вид, что крайне увлечён происходящим на экране, а сам размышлял, к чему Фудзисима это спросил. Работа была неплохая. Конечно, неприятно, когда тебя постоянно одергивают, зато редкие похвалы приводили его почти в экстаз. Да и старик при более близком знакомстве оказался совсем неплохим человеком.
Через некоторое время Тору услышал глухой стук. Книга лежала на полу, а Фудзисима мерно сопел, растянувшись на диване. Одна рука свешивалась, чуть шевелились пальцы.
"Умотался", - пожалел Тору, глядя на бледные ввалившиеся щеки.
Он выключил телевизор и сидел в гостиной до полуночи. Потом хотел разбудить Фудзисиму, но тот так уютно спал... Немного поколебавшись, Тору включил обогреватель посильнее и принес из своей комнаты одеяло и три фотоальбома. Одеялом он накрыл спящего, а с альбомами устроился в изножье дивана - хоть как-то убить время. Тору не знал, как Фудзисима, а ему было бы одиноко проснуться в пустой комнате. В стекло бился ветер. "Вот увидишь, завтра пойдёт снег, - уверяла хозяйка рыбной лавки. - Надвигается холодный фронт, значит, будет снег".
В их с Фудзисимой отношениях сам черт ногу бы сломал. Якобы друзья, они держались друг с другом формальнее иных незнакомцев, а всё-таки Фудзисима постоянно за ним приглядывал. Даже будучи упрямым и диковатым.
Фудзисима особо не рассказывал о прошлом. Тору, попытавшись провести собственное расследование, выяснил довольно нелицеприятные подробности. Он был не прочь узнать свою прежнюю сущность, но толку с того, что он узнает?
Жизнь определенно наладилась. Старик спросил, не хочет ли Тору пойти к нему в ученики (хотя Тору сначала решил, что над ним издеваются). Из универмага он ушёл, но продолжал видеться с Кусудой: тот частенько забегал за пирожными. Дома - свой стул, еда на столе. Четыре месяца назад он и помыслить не мог, что настолько привяжется к неуютной гостиной и равнодушному человеку.
Отложив фотографии, Тору смотрел на Фудзисиму. Мужчина мерно дышал, вздрагивали длинные ресницы. "Интересно, я ему нравлюсь? - гадал Тору. - Смог бы он меня поцеловать, если бы не был пьян?"
А что насчет его самого? То, что он чувствует, можно назвать любовью? Когда Тору вспоминал то раннее утро и темный зовущий взгляд, у него от возбуждения будто температура поднималась. Но если у тебя на кого-то встает, это ещё не значит большой, светлой и пламенной. Виноваты те поцелуи. Если б их не было - этого всего тоже бы не было?
Один раз Тору видел, как Фудзисима наливает красные чернила в прозрачный стакан с водой. Алые ленты плыли, истончались, превращались в розовую дымку, наполняли стакан - и не исчезали, хотя казалось, вот-вот бесследно растворятся. Так и эмоции - ширясь, заполняли его существо.
Ладно, пусть не любовь... Тору хотел, чтобы Фудзисима заботился о нём, слушал его, улыбался ему.
Спящий глубоко вздохнул. На миг разомкнулись губы. Тору заскрипел зубами: он сейчас напоминал себе собаку, которой на нос положили кусок сахара и не велели трогать, и она сидит вся напружиненная, изнывающая... Любовь, хм. Если есть в душе человеческой источник, полный любви, Тору хотел увидеть его. Увидеть то, что навеки скрыто.
Фудзисима открыл глаза. Черные влажные глаза.
- Такахиса.
Тору вздрогнул и обнаружил, что сидит у изголовья, склонившись над Фудзисимой, и разделяет их от силы двадцать сантиметров.
- У тебя слюна течёт, - сказал он первое, что в голову пришло.
Мужчина залился краской и принялся вытирать рот.
- Ага, попался.
Сообразив, что его дурачат, Фудзисима ещё больше покраснел и взмолился:
- Не надо меня дразнить.
Ох, не следовало Тору так много думать о Фудзисиме. Ночью мысли аукнулись ему на редкость реалистичным сном. В этом сне Фудзисима тоже сказал: "Делай, что хочешь", вот только одежды на нем не было совсем, и выглядел он до того трогательно беззащитным, что святой бы не удержался. Имя Тору в список святых ещё никто не заносил...
Он вскочил посреди ночи и, переодеваясь, чувствовал неясный стыд, словно замарал нечто чистое, невинное. Запихнув перепачканное белье в стиральную машину, Тору посетил уборную и пошёл к себе. Путь лежал мимо комнаты Фудзисимы. Мысль о нём, спящем совсем рядом, за дверью, настолько ярко оживила в памяти сон, что Тору без малого пополам скрутило. Пришлось вернуться в туалет. Тихо ненавидя себя, он уселся на крышку унитаза и вдруг задумался: а какие сны видит Фудзисима?

Тору аккуратно укладывал разноцветные пирожные в одну из самых больших коробок. Потом закрыл коробку крышкой и прицепил печать с названием кондитерской.
- Ловко ты их, - восхитился Кусуда, завороженно наблюдая за его руками.
- Я же мастер, - откликнулся Тору и диву дался: так гордо это прозвучало.
Что и говорить, теперь его пальцы порхали, как бабочки, но на первых порах выходил форменный кошмар. Тору не привык к воздушной консистенции пирожных и оставлял на их боках глубокие вмятины. Когда он попробовал уложить их в коробку, они осыпались, как костяшки домино, и раскрошились. Тору попытался уничтожить последствия катастрофы, съев их на обед, однако старик его застукал. Нобору Сакаи - кондитер, он же "старик" и владелец лавки - заглянул в коробку и хитро подмигнул: "Что, вкусные мои пирожные?"
"Руки-крюки, - качал головой старик, наблюдая, как Тору сведёнными от напряжения пальцами пытается подцепить корзиночку с кремом. - Запомни, недотёпа, пирожные - они как женщины. Будешь с ними груб - и они сломаются. Нежность и забота - вот, что они любят." Тору сомневался, что человек, который своими упрямством и резкостью удивлял даже собственную жену, имеет право читать лекции на тему обхождения с женщинами. Но мало-помалу азы обращения с пирожными Тору усвоил. И все-таки десерты, изготовленные стариком, были слишком простые, без изыска. Со временем даже сам кондитер начал это понимать.
В качестве завершающего штриха Тору прицепил к крышке букетик цветов.
- И цветы сюда? - удивился Кусуда.
- Угу. Женщины в восторге от красивых упаковок.
Тору поставил коробку на прилавок. У Кусуды в университете готовился семинар, и он пришёл за пирожными. Среди присутствующих наверняка будет много девушек. Неплохой шанс разрекламировать кондитерскую. Ведь поток клиентов увеличивался, в основном, за счёт того, что люди рекомендовали магазин друзьям и знакомым. А женщины как-никак больше любят поговорить.
- Так, слушай сюда. Проследи, чтобы девушки попробовали первыми, даже если парни будут лезть вперед. А когда спросят, где ты брал пирожные, раздай вот это.
Тору сунул Кусуде стопку бледно-розовых бумажек, примерно с визитную карточку размером. Бумажки сообщали название и телефон кондитерской, часы работы и как до магазина добраться. Это нововведение тоже придумал Тору.
- Лучше спрятать их в холодильник и потом сразу съесть. Шагай, реклама ходячая, я на тебя рассчитываю.
- Как-как ты меня назвал?!
- Вы уж нас простите, что пользуемся вашей добротой, Кусуда-сан.
Сакаи-сан, занимавшаяся бухгалтерией в подсобном помещении, услышала их разговор и подошла к прилавку. Ее уже выписали из больницы, но она всё еще чувствовала себя неважно и на работе появлялась редко. Обходительная, учтивая... Оставалось только удивляться, как у такой милой женщины мог быть такой несносный муж.
- С тех пор, как Такахиса-сан у нас работает и вы советуете нас знакомым, торговля пошла в гору. Случилось даже несколько дней, когда мы все-все распродавали. По сравнению с тем, что раньше было, просто чудо. Спасибо вам.
- Ну, мы тоже молодцы, - вмешался Тору. - Используем отличные продукты, вот и пирожные получаются вкусные. Если бы еще старик повежливее был...
- Заткнись и займись делом! - рявкнули из подсобки.
Кусуда вздрогнул.
- Ох, простите, - сокрушенно сказала Сакаи-сан. - Он всегда такой.
- Да, первым делом порекомендуй слоёное: там заварной крем - пальчики оближешь. Если не веришь, сам попробуй.
- А я думал, ты не любишь сладкое, - протянул Кусуда. - Ты что, всё тут перепробовал?
- Всё не всё, но многое. Фудзисима-сан, к примеру, очень хвалит слоёное.
- Кусуда-сан, скажите, - Сакаи-сан перегнулась через прилавок, - мне так любопытно, какая у Такахисы-сан девушка. Я спрашивала, но он не признаётся. Похоже, она великая сладкоежка.
- Я же говорил, что это мой друг любит пирожные. Он мужчина, мы живём в одной квартире.
Благодаря Кусуде - тот прыснул: "Девушка? У Такахисы? Насмешили!" - Сакаи-сан, наконец, поверила, что у Тору нет подружки. Хотя тот факт, что он делит жильё с мужчиной, которому почти тридцать, ее изрядно удивил.
Днем шёл дождь, торговля бойкостью не отличалась, и к часу закрытия осталось штук десять пирожных. Сакаи-сан упаковала их и отдала Тору. Он как раз закончил уборку и собирался домой.
- Ничего, что так много? - забеспокоился парень.
Женщина широко улыбнулась:
- Оставлять их назавтра нельзя, всё равно придется выбрасывать. Пусть лучше пользу принесут. Сами не справитесь, угостите друга или подругу.
Слово "подруга" показалось неуместным. Интересно, у Фудзисимы есть девушка? Тору был уверен, что нет. Будь у него кто-то, он вряд ли обременил бы себя другом с амнезией. И случаи, когда в квартире звонил телефон, можно было по пальцам пересчитать. Но чем чёрт не шутит...
Надев шлем, подхватив сумку и коробку с пирожными, Тору пошел на задворки здания кондитерской. Рядом с велосипедом маячила человеческая фигура. Сначала Тору насторожился: уж не вор ли? - но потом разглядел знакомое длинное пальто.
- Что ты здесь делаешь?
- ...мимо проходил, - пробормотал Фудзисима. - Подумал, раз уж я здесь, мы могли бы пойти домой вместе.
У Тору сердце ёкнуло от радости.
- Зашел бы в магазин. Холодно ведь.
- Я совсем недолго жду.
Правая рука, которой Фудзисима держал дипломат, покраснела, и губы у мужчины были бледные. Наверняка соврал бы, что только-только пришел, даже если б два часа на холоде топтался. Тору стащил перчатку:
- Возьми.
Фудзисима покачал головой:
- Спасибо, не надо.
- Тебе пирожные нести. А я руку в карман суну.
Как Фудзисима не отнекивался, Тору его переупрямил. Фудзисима надел перчатку на правую руку и взял коробку.
- Кажется, она тяжелее, чем обычно.
- Погода. Так что у тебя сегодня большой улов. Наешься до отвала.
- Ясно... - его губы скривились, будто в спазме: холод сковал даже улыбку.
Тору медленно, приноравливаясь к шагу Фудзисимы, толкал велосипед. Дорога обещала занять вдвое больше времени, чем обычно, но Тору это даже радовало.
- ...кажется, Кусуда запал на какую-то девчонку с семинара...
Разговор не клеился. В общем-то, их беседы носили довольно односторонний характер. Тору говорил, Фудзисима слушал, вставляя "Ясно" и "Понятно", и Тору устоявшийся порядок вполне устраивал. Но сегодня Фудзисима был на удивление невнимателен. Чувствовалось, что он подаёт реплики механически, лишь для вида.
- Фудзисима-сан.
Мужчина вздрогнул.
- Что случилось? Тебя что-то беспокоит?
- Не то чтобы, - обронил Фудзисима.
Говорить самому с собой было бессмысленно, Тору прикусил язык. Они в молчании шагали по дороге, и Тору чувствовал, что иди он сейчас один, и то не ощущал бы такого одиночества.
- Ты случайно...
Перед станцией кипела толпа.
- Ты случайно не говорил никому со своей старой работы адрес и телефон моей квартиры?
- А... говорил.
- Зачем?
Смущённый очевидным укором, Тору принялся оправдываться:
- Я только одному парню сказал. Когда я уволился, им в офис начала названивать женщина - меня разыскивала. Вот я и попросил: пусть мне сообщат, если она снова появится. А что, Иси звонил?
- Да, - мрачно ответил Фудзисима.
- И что говорил?
- Спрашивал, как у тебя дела.
- И всё?
- Всё.
С Иси они беседовали три месяца назад, и за всё это время бывший коллега ни разу не пытался с ним связаться. С чего ему вдруг звонить, просто чтобы узнать, как у Тору дела? Наверняка, он сказал ещё что-то... про ту женщину, например. Но зачем Фудзисиме это скрывать? Предположим, мужчина действительно соврал. Скажем, если он на самом деле любит Тору, а женщина - бывшая подруга Тору и хочет возобновить отношения, естественно, что Фудзисиме такое не по вкусу. Чистой воды эгоизм, конечно... с другой стороны (в горле стало горько и сладко одновременно), ложь и ревность куда лучше, куда человечнее полного безразличия. Фудзисиме не хватало эмоциональности, он редко улыбался. В конце концов, был уж чересчур охоч до сладкого, и всё-таки... Тору украдкой покосился на профиль идущего рядом мужчины. Фудзисима знал о нём многое. Должно быть, знал и о его прошлой любви. А Тору о Фудзисиме ничего не знал. Это было нечестно.
- Фудзисима-сан, у тебя есть девушка?
Мужчина удивлённо поднял брови, но отмалчиваться не стал:
- Нет.
"Как и я предполагал", - возликовал Тору:
- Но тебе кто-то нравится.
- Мммг, - последовало после некоторой паузы.
- Этот человек, который тебе нравится, он какой?
Фудзисима споткнулся. Приоткрыв рот, взглянул на Тору и запрокинул голову. Начался снег. Тяжелый, мокрый снег. Несколько секунд Фудзисима безучастно смотрел в небо, словно забыл ответ, потом медленно пошёл дальше. Тору побрёл следом, пристально глядя Фудзисиме в затылок. Крупные белые хлопья падали мужчине за воротник, это даже выглядело холодно. Тору достал из сумки шарф, попытался набросить на Фудзисиму, но нечаянно коснулся его шеи. Мужчина вскрикнул и дернул плечами. Коробка, которую он нёс, упала на землю.
- П-прости. Тебе снег за шиворот падал, я просто хотел шарф... Я не дурачился, честное слово!
Фудзисима потёр шею и опустил глаза:
- Ты не виноват. Это я от неожиданности.
- Извини.
- Ничего.
Тору всё равно волновался, не злится ли Фудзисима, и все норовил заглянуть ему в лицо. Он успел подумать, что Фудзисима, кажется, покраснел, когда мужчина поймал его взгляд и отшатнулся. В глазах - не то испуг, не то что... и подозрительный блеск.
- ...просто не люблю, когда меня за шею трогают, - промямлил он.
- Ну хорошо, - Тору счёл за лучшее сменить тему. - Как там пирожные?
Только сейчас Фудзисима вспомнил про коробку. Он поднял ее, приоткрыл крышку и помрачнел:
- Чуть-чуть помялись. Ничего страшного, все равно вкусно.
А чего тогда такое лицо? Тору сунулся посмотреть, но Фудзисима отпрыгнул. Губа прикушена, руки дрожат.
- Да что с тобой такое?
Мужчина, и без того красный, сделался багровым.
"Боги, - про себя охнул Тору, - я что, действительно ему нравлюсь?!"
- Пойдём домой, - жалобно попросил Фудзисима.
Тору толкал велосипед и гадал, когда всё это началось. Может, ещё до аварии? Кем они друг другу приходились? В самом деле только друзьями? В груди занимался жар. Тору хотел этой любви. Признаться, поцеловать, прижать к себе. Когда они вернутся... да, когда они вернутся домой, он скажет это вслух. А потом поцелует его. И всё у них случится по-настоящему, не во сне.
Фудзисима резко остановился. Тору едва не влетел ему в спину, вынырнул из мечтаний и обнаружил, что просто красный свет загорелся. За мыслями он ничего не замечал. Вокруг - серая бурлящая людская масса, единственное яркое пятно - Фудзисима.
- Тору Такахиса.
Свет сменился на зеленый. Надо было переходить, но Тору обернулся посмотреть, кто его зовет: перед ним стояла женщина, годами двумя-тремя старше его. В черном плаще, черной обуви, похожая на тень. Лицо незнакомое, но Тору не мог оторвать от неё глаз: её пристальный взгляд был страшен. Мелькнула тень: Фудзисима встал перед незнакомкой, закрывая от нее Тору. Парень и удивиться не успел. А потом женщина ударила Фудзисиму - Тору, даже не видя, почувствовал движение - отступила в нерешительности, развернулась и бросилась бежать.
"И кто это был? - опешил Тору. - Откуда она знала моё имя?"
Фудзисима мягко опустился на колени.
- Ты чего? - наклонился над ним Тору.
Фудзисима не ответил. Прохожие равнодушно, а кто и негодующе, оборачивались на скорчившегося перед самым перекрёстком мужчину. Тору оставил велосипед и присел на корточки:
- Тебе нехорошо?
Что-то капало на асфальт, у ног Фудзисимы расплывалась тёмное пятно.
- Что это?..
Лужица быстро росла.
- Откуда это течет?
Мужчина прижимал руку к животу, между пальцев сочилась красновато-чёрная жидкость. Тору ничего не понимал. И почему Фудзисима молчит?
Кто-то пронзительно закричал, кто-то требовал скорую. Тору в оцепенении сидел возле Фудзисимы. Руку сжали окровавленные пальцы, требовательно смотрели затуманенные глаза.
- Не говори про нож... ни в коем случае. Скажи, несчастный случай...
Только теперь Тору сообразил, что женщина пырнула Фудзисиму ножом.
- Но она ведь...
- Умоляю... обещай, что не скажешь... - Фудзисима захлебнулся кашлем.
- Хорошо, - пообещал Тору. - Не скажу. Лучше ничего не говорить, да?
Белое лицо Фудзисимы немного прояснилось:
- Если умру, все моё - твоё.
Уверенность, прозвучавшая в его голосе, причинила Тору почти физическую боль.
- Не городи чепухи. Умирать он собрался...
Теплая кровь заливала Тору джинсы, от сырого терпкого запаха мутило. Дрожа, он пытался сообразить, как же это случилось. Как такое вообще могло случиться?! Холодеющие пальцы до боли сдавили ладонь, Фудзисима уткнулся ему в грудь:
- Квартира, деньги... всё твоё. Живи, как пожелаешь... будь свободен...
Пальцы разжались.
- Фудзисима-сан! Фудзисима-сан!
Мужчина обмяк. Стиснув челюсти, чтоб зубы не стучали, Тору подхватил неподвижное тело. Расстегнул пиджак, рубашку, попытался зажать рану, но кровь текла, текла...
- Не вздумай! Открой глаза! Посмотри на меня, чёрт подери!
Его крики заглушила сирена скорой помощи.
Снег медленно таял на бледном лице, слезами скатывался по щекам.

В полутёмной приёмной Тору слушал усталого седого доктора.
- Трудно сказать наверняка... - доктор запнулся и ровно, уверенно продолжил: - Состояние критическое. Большая потеря крови, повреждены внутренние органы. Боюсь, вам следует приготовиться к худшему. Кстати, вы ведь его друг. Вас не затруднит связаться с его родственниками?
Родственники... Воспринимать реальность удавалось с трудом. Родственники... Тору до сего времени и уверен особо не был, что эти родственники вообще существуют. Фудзисима о них не говорил, Тору их не видел.
Парень порылся в дипломате. Строчки адреса в записной книжке пустовали. А мобильный? Как и у Тору, у Фудзисимы не было своего телефона - предоставили на работе. Тору просмотрел список номеров: лишь с десяток названий каких-то компаний да телефон госпиталя, где некогда лежал Тору. Никаких зацепок. Зато в визитнице нашлись карточки "Производство Тамасако" с телефонным номером и адресом. Тору набрал номер с мобильного Фудзисимы. К счастью, кто-то ещё находился на рабочем месте. Трубку поднял немолодой мужчина, и Тору с ходу ошарашил его известием, что Фудзисима сильно пострадал в результате несчастного случая. На вопрос о семье Фудзисимы сотрудник замялся:
- Он к нам присоединился с полгода назад. Серьёзный, очень тихий... Мы, кроме работы, ни о чём не разговаривали.
Шесть месяцев назад. Фудзисима сменил работу в то же время, когда Тору попал в аварию.
- Прошу, мне очень надо связаться с его родными. Неужели он совсем ничего не рассказывал?
На другом конце линии задумались:
- Он как-то упоминал, что не ладит с семьёй. Но деталей я, к сожалению, не знаю.
Подавив желание быть поближе к Фудзисиме, Тору пошёл домой, хоть ноги всё время норовили повернуть обратно. Тщательный обыск квартиры ничего не дал: ни открыток, ни фотографий, ни записок. Неудивительно, впрочем. Тому, кто отказался от семьи, вполне логично уничтожить всё, что могло о них напоминать.
В конце концов, Тору вернулся в больницу, прихватив страховку Фудзисимы. Ломая голову, как бы связаться с пресловутыми родственниками, парень вдруг подумал: а хотел бы этого Фудзисима? Раз порвал с ними всякие отношения... Неужто он пожелал бы их видеть? Тору понимал, что ведёт себя, как последний эгоист, но не мог ничего поделать. Ну не позвонит он им и что? Фудзисиме и одного Тору хватит. Чего тут такого - оставить Фудзисиму для себя. Этого угрюмого, молчаливого одиночку - только для себя. Тору сидел в холодной сумрачной приёмной и плакал навзрыд.

Вопреки всем угрожающим прогнозам, на следующий день доктор сообщил, что опасность для жизни позади. У Тору, который в мыслях успел Фудзисиму раз десять похоронить, будто все кости из тела вытащили. Теперь разрешили посещения. Фудзисима лежал на кровати весь в каких-то трубках, и Тору, завидевшему это душераздирающее зрелище, мигом расхотелось заходить в палату.
- Подойдите ближе, - уговаривала медсестра, - он в сознании.
Тору осторожно приблизился и сел рядом, но Фудзисима не открыл глаза. Лицо его было иссиня белым, мерно капала жидкость в капельницах. Тору даже дотрагиваться до него боялся, но потом решил, что кончиков пальцев, выглядывающих из-под простыни, коснуться можно. Коснулся - и подпрыгнул: пальцы были ледяные, как у трупа. Тору это не понравилось, он принялся согревать их рукой.
Так Тору сидел почти час, пока не пришла мерить давление медсестра. Она позвала Фудзисиму, и тот открыл глаза.
- Ты знаешь, кто я?
Его взгляд блуждал, потом он посмотрел на парня:
- Тору?
Слёзы брызнули сами собой. Медсестра стояла тут же, однако Тору и в голову не пришло ее стесняться.
- Не плачь, - прошептал Фудзисима. - Не надо плакать.
И он снова заснул. Когда медсестра ушла, Тору легонько поцеловал холодные пальцы. Самый заурядный человек - и всё-таки единственный во всём свете. Кто бы ни встал на пути, какие бы препятствия ни легли между ними - неважно. Тору любил его, так любил, что сам себе удивлялся.

На первой неделе пребывания Фудзисимы в больнице Тору возвращался домой со сменой одежды и заглянул в кондитерскую. За прилавком суетилась Сакаи-сан.
- Как ваш друг? - спросила она.
Тору ответил, что лучше.
- Ну, слава богам, - облегчённо улыбнулась женщина.
На следующий день после того, как Фудзисиму ранили, Тору объяснил ей, что его друг в больнице и за ним надо присмотреть, потому что родственников у него нет. "Разумеется, - закивала Сакаи-сан. - Не волнуйтесь", и Тору взял отпуск. Но от покупателей теперь не было отбою, и Тору волновался, как она одна тут справляется.
Фудзисиме постепенно становилось лучше. Завтра его обещали перевести из отдельной палаты в двухместную. Ещё он начал есть: правда, пока только жидкий рисовый отвар, по сути - тёплую воду. Вообще-то, уход в больнице был круглосуточный, и никто не заставлял Тору дневать там и ночевать. Однако парень места себе не находил, когда не видел Фудзисиму.
Теперь Фудзисима лежал в палате на двоих, и Тору вернулся на работу. По правде говоря, он и дальше хотел бы проводить с мужчиной весь день, но мысль о несчастной замученной Сакаи-сан, которая совсем недавно выздоровела, не давала ему покоя. Потекли хлопотные недели. С утра Тору заскакивал в больницу, потом шёл на работу, прямо из магазина опять отправлялся в больницу и сидел с Фудзисимой, пока не заканчивались часы посещения. Вот это время, восемь вечера, он ненавидел всей душой. Возвращаться домой одному было до того неуютно, что Тору всякий раз притворялся, что забывает о расписании. "Наверное, мне пора", - говорил он, не двигаясь с места. "Ладно, пойду я", - повторял через несколько минут. Но уходил на самом деле, только когда медсестра начинала ворчать.
Сидя в гостиной, Тору иногда вспоминал, как Фудзисима истекал кровью на его руках и говорил о смерти, как он сам трясся в приёмной, и к горлу подступали слезы. Если Кусуда или ещё кто из знакомых бывал рядом, становилось немного легче - разговоры отвлекали. Порой Тору думал о той женщине. Фудзисима явно не хотел, чтобы о ней узнали. Видно было, что рана нанесена острым предметом, а Фудзисима настаивал, что упал и напоролся на зонтик. Но раз потерпевший уверяет, что пострадал по собственной неосторожности, разбираться в деталях не стали.
Тору обещал никому не говорить, однако злость на преступницу росла день ото дня. К тому же его тревожила ещё одна вещь. Женщина назвала его имя, а потом только ткнула ножом Фудзисиму. Фудзисиму, который успел встать между ними. Не значит ли это, что ее истинной целью был Тору? Но если так, почему Фудзисима не обратится в полицию? Ведь ничто не мешает незнакомке предпринять еще одну попытку. Однако Фудзисима молчал: видно, женщина всё-таки приходила по его душу. Получается, он знал свою несостоявшуюся убийцу...
Впервые за долгое время Тору принес Фудзисиме пирожное. Вчера мужчину сняли, наконец, с рисовой диеты и позволили есть обычную еду. Ведь парочка пирожных входит в понятие нормальной еды? Как Тору и предвкушал, лицо Фудзисимы озарилось радостной улыбкой. Еще у них было кофе из термоса: Тору по своему опыту знал, какую бурду наливают больничные автоматы. Кофе и пирожные. Прямо как в их гостиной.
Фудзисима смаковал песочное пирожное с клубникой, и казалось, он сейчас растает, как тот крем. А Тору смотрел, и внутри всё сжималось от счастья. Люди, влюбляясь, становятся полными идиотами. Тору было всё равно: пусть идиот, зато счастливый идиот. Счастье бурлило и переливалось через край. Стоило Фудзисиме улыбнуться - и он чувствовал себя на седьмом небе. В голове крутились те же мысли, что и у большинства влюбленных дураков: "Как ещё его порадовать? Как сделать, чтобы он ещё раз улыбнулся?" Тору ловил и бережно откладывал в памяти каждый его жест, взгляд, слово. Жадно искал в них признаки симпатии. Наверное, Фудзисима это замечал - порой он ежился и опускал глаза.
- Я сам его украшал.
Фудзисима, не донеся вилки до рта, по-новому посмотрел на пирожное:
- Правда? Выглядит замечательно.
- Здесь единственное украшение было - узор вокруг ягоды. Ничего, скоро сезон клубники начнётся по-настоящему. Старик уже придумал что-то новенькое, и ему не терпится засучить рукава - а у него такое редко бывает. Это, кстати, наш пробный продукт, ты первым дегустируешь. Скажешь потом, как получилось.
- Понял, - кивнул Фудзисима и ловко подцепил клубничину.
Медленно, с удовольствием пережевал, облизнул пальцы. У Тору заныло в паху и голова кругом пошла. Пытаясь отвлечься, он перевёл взгляд с губ Фудзисимы на его грудь, но от этого легче не стало. Вряд ли бы кто назвал Фудзисиму хрупким, однако сейчас он сильно похудел, и шея в отвороте больничной пижамы казалась тонкой и прозрачной. Донельзя сексуальный вид. Не замедлил вспомниться давешний сон: сводящая с ума покорность, стоны до крика... Тору задержал дыхание. Пора бы уже разграничить грёзы и явь, тем не менее, фантазия с боем прорывалась в реальность.
- Фудзисима-сан, чем ты занимался в старшей школе?
Если Фудзисима и дальше будет молчать, воображение окончательно выйдет из-под контроля.
- Ты про кружки?
- Ага.
- Я посещал подготовительные курсы, на кружки уже некогда было ходить.
- Ну... а в средней?
- Садоводство.
- Любишь растения?
- Просто он отнимал минимум времени, а я много учился. Теперь, пожалуй, жалею, но нет, кружками я особо не увлекался. А почему ты спрашиваешь?
- Мм... так просто.
Мужчина пожал плечами:
- Об этом неинтересно говорить.
Тору готов был выслушивать любые банальности, лишь бы они срывались с губ Фудзисимы. Когда любишь, интересно всё. Но раз Фудзисима забраковал эту тему, он не решился настаивать. Между тем, объект его обожания доел пирожное и честно изложил свои впечатления: бисквит великолепный, крем сладковат. Однако Тору не слушал - он раздумывал, как бы так спросить поосторожнее.
- Можно вопрос?
- Да?
- Тебе знакома та женщина? Которая тебя ранила.
Фудзисима посуровел:
- Я не желаю это обсуждать.
- Откуда она знала моё имя?
Мужчина молчал.
- Почему ты её защищаешь?
Тонкие губы превратились в нитку.
- Между прочим, ты из-за неё чуть на тот свет не отправился.
Фудзисима ничего не говорил, только глаза отводил, и Тору начал злиться. Душа жаждала мести. Пусть преступница за всё ответит! Тору не знал, как Фудзисима, а он не мог её простить. Немыслимо простить ту, по вине которой он едва не остался один.
- Почему ты не обратился в полицию?
- Это не нужно.
- Не нужно? А если б она тебя убила?
- В таком случае, полагаю, уже ничего нельзя было бы изменить.
О да, покорность судьбе, достойная подражания!
- Прекрасно, а мне что прикажешь делать? Быть хорошим мальчиком и дать себя зарезать? Она же за мной приходила? Она сначала моё имя назвала!
Фудзисима и бровью не повёл:
- Наши с ней отношения тебя не касаются.
Тору ненавидел, когда Фудзисима начинал говорить таким тоном. Он пнул ножку стула, и мужчина, наконец, поднял голову.
- Ну конечно, спасибо, что разрешил не волноваться! Не понимаю я, что у тебя в голове творится, Фудзисима-сан, в упор не понимаю.
- Не шуми.
Тору застыл. Потом вскочил, схватил складной стул, на котором сидел, и швырнул об стену.
- Если кто в этой комнате и поднимает шум, то это ты! Всё, я иду домой. Я тебе мешаю, я шумный... Я ухожу!
Тору в ярости выскочил из палаты, скатился по ступенькам. В груди бушевало негодование. Зачем защищать преступника? Преступник должен быть наказан! Он вскочил на велосипед, но забыл про бордюр и впечатляюще навернулся. Незастёгнутый шлем откатился в сторону.
- Проклятье, - Тору со злостью пнул колесо.
Потом сел, обняв колени. Он злился, злился, злился... и все же сквозь неуёмную ярость пробивались слезы. В довершение всего, начал пробирать холод, и Тору заколотило. На землю ложился мелкий, как сахарная пудра из кондитерской, снег. Почти апрель - а нисколько не потеплело. Холодно, как же холодно... Фудзисима понятия не имеет, как он волнуется, как ему одиноко. Надо было ненавидеть его, ненавидеть, а не любить - насколько тогда всё стало бы проще.
Тору подобрал велосипед и медленно поехал домой, намеренно не надев шлем. Однако забыть о Фудзисиме не получалось, на полпути Тору развернулся и бешено погнал обратно. С таким настроением он не уснёт. Вот посмотрит на Фудзисиму еще разок - и можно будет возвращаться. У него даже предлог есть: оставил в палате термос.
Входить, как ни в чем не бывало, после вспышки ярости казалось неловко. Тору топтался у дверей, пока проходящие мимо люди не начали удивленно на него посматривать. Наконец, собрав волю в кулак, Тору шагнул в палату, но комната пустовала. Он подождал немного: вдруг Фудзисима руки моет или что - потом, не выдержав, заглянул в туалет. Никого. Для осмотра не время: вечер на дворе. Тору побродил по коридорам и наткнулся на немолодую медсестру, которую не раз видел у Фудзисимы.
- Извините, пожалуйста. Фудзисимы-сан нет в палате.
- Верно, - кивнула женщина. - К нему недавно пришли, так они, наверное, в холле сидят.
Насколько Тору знал, Фудзисиму, кроме него самого, навещал только какой-то мужчина в костюме, представившийся коллегой с работы.
- Она к нему часто приходит. Не иначе, любимая.
Тору оцепенел:
- Часто, говорите?
- Да уж неделю как. Она хорошенькая, настоящая красавица!
Сердце забилось с перебоями. Фудзисима ведь говорил, что у него нет подружки. С другой стороны, мужчина упоминал, что кого-то любит. Тору тогда думал, что это про него. Выходит, ошибался?
На неверных ногах он подобрался к холлу. Пациенты, поужинав, уже разошлись, и на стульях, посреди помещения, сидели рядышком двое. Тору подкрался ближе. Один затылок явно принадлежал Фудзисиме. Второй был женский: по спине струились длинные волосы, покачивающиеся всякий раз, когда женщина встряхивала головой. О чём они говорят? Даже не задумываясь, что подслушивать некрасиво, Тору нырнул под декоративное растение и навострил уши.
- Не надо больше приходить, - сказал Фудзисима. - Видишь, я уже выздоравливаю...
Женщина молчала.
- Я тебя не виню и не собираюсь винить, что бы не случилось. Только скажи - и я выпрыгну в это окно, и мне будет всё равно.
Он определённо не шутил, у Тору вдоль позвоночника побежали мурашки.
Женщина всхлипнула.
- Не плачь.
- Ты знаешь, почему я плачу.
Нет, беседа не походила на щебетанье влюбленных. Напротив, в воздухе висело тяжёлое, глухое напряжение. Женщина дрожала.
- Почему ты защищаешь Тору Такахису? Кто он тебе? Просто знакомый!
Услышав свое имя, Тору принялся слушать с утроенным вниманием.
- Мы уже обсуждали это. Он потерял память, он не помнит аварию и все, что было до. Требовать, чтобы он искупил преступление, которого не помнит, несправедливо.
Про что это они? Почему разговор вертится вокруг него? Какое ещё... преступление? Он ведь только врезался в столб... На грани сознания промелькнули слова Иси.
- И что? Из-за того, что он не помнит, как вылетел на встречную, я должна простить ему гибель младшего брата?
Тору похолодел. Авария, преступник, жертва... Он всё забыл. Всё. Что же он натворил?..
- Не должна. Именно поэтому я беру его вину на себя. Я сделаю всё, что пожелаешь. Только, пожалуйста, оставь Тору в покое.
Женщина истерически засмеялась:
- Мой брат умер. Не было расследования, не было суда... Сколько же ты заплатил, а? Сколько ты отдал, чтобы спасти этого негодяя и замять дело брата?
- Мне очень жаль...
- А потом вы так хорошо спрятались... если бы не парень с его работы, я бы ни за что вас не нашла. Небось, обрадовался, что сумел сбежать? Думал начать новую жизнь? Не смеши меня! Мой брат погиб, глупо погиб! Никакие деньги его не заменят! Верни мне брата! А если не можешь, заставь Тору Такахису ползать передо мной на коленях!
Её голос сорвался на крик, и каждое слово резало Тору острым ножом. Он уставился на руки: ладони вспотели.
- Я слишком хорошо знаю, что деньги в таких случаях бессильны. Я просто понятия не имел, как тебе ещё помочь. Сбережений у Тору... было не слишком много, но я всё отдал тебе. Я понимаю, что это не искупит его вину... но умоляю, прости его.
Тишину нарушали только всхлипывания женщины.
- Закрыл его собой, значит? Думал, не посмею? Думал, достану тебя и успокоюсь?
- Нет... - Фудзисима немного помолчал. - Насколько я понимаю, жизнь у Тору не задалась. Было бы жестоко вдобавок наблюдать, как он страдает из-за поступка, которого даже не помнит. Он получил второй шанс, и я хочу, чтоб на этот раз ему повезло больше. Я понимаю, что не вправе надеяться... но я просто хочу видеть его счастливым. Даже если для этого придется преступить закон.
Женщина сдавленно рыдала.
- Я беру вину на себя. Пожалуйста, постарайся забыть имя Тору Такахисы.
- Это не вернёт мне брата...
Тору тихо вышел из холла. Перед глазами плыло, в ушах стоял зыбкий шум. На лестнице ватные ноги подвели, и он прокатился весь лестничный пролет. Сознание на миг померкло. Тору подумал, не умер ли, но острая боль привела его в чувство. Немного отдышавшись, он кое-как одолел спуск, с трудом переставляя ноги и придерживаясь за стену. На стоянке взялся за холодный руль велосипеда - и внутри будто плотину прорвало. Тору заскулил в голос, сам не зная, кого оплакивает: то ли неизвестного парня, чьего лица он не помнил, то ли себя.
Пальцы давно онемели, дыхание перехватало, а Тору все плакал. В какой-то момент он поднял голову и увидел на крыльце больницы силуэт. Плащ. Длинные пряди рассыпаются по спине. Не слишком понимая, что делает, Тору догнал женщину и схватил за руку.
- Простите, - он упал на колени. - Мне так жаль... Прошу вас, простите меня...
Он не помнил преступления. Но это не имело значения. Он убийца.
Женщина возвышалась над ним, словно грозная статуя.
- Посмотри на меня, - приказала она.
Тору поднял залитое слезами лицо. Черты женщины исказились.
- Ты Тору Такахиса, - медленно произнесла она.
Тору так усердно закивал, что затрясся всем телом:
- Я с-слышал, к-как вы разговаривали. Я не знал... Я не знал...
Он понимал, что пощады не будет. Не может быть.
- Ты убил моего младшего брата.
Тору всхлипнул.
- Если бы не ты, он прожил бы долгую жизнь. Родителям и мне придется жить без него!
- Простите... Простите... Я всё, что хотите, сделаю, только простите. Я... Я...
Он кланялся, почти касаясь лбом заснеженного асфальта.
Женщина топнула ногой.
- Говоришь, прямо как он! "Делай, что хочешь", "Если хочешь, убей меня"! Думаешь, мне или матери с отцом станет от этого легче?
Она снова велела ему поднять голову, и он послушался. Она ударила его по правой щеке, по левой, опять по правой - пока не выбилась из сил. Ноги её подломились, она ничком упала рядом с ним и остервенело стукнула по земле.
- Брат состоял на учёте в полиции. Подростком постоянно попадал в неприятности... Мы так радовались, когда он, наконец, остепенился. Сказал, что возьмётся за ум, что хочет пойти по стопам отца... и вдруг эта авария! И на похоронах все шептались: "Он был плохой мальчик. Он получил, что заслужил..." Представляешь, каково мне было?!
- Простите, - прошептал Тору.
- Это ты виноват! - она вскочила, набросилась на него, а потом, обессилев, опять опустилась на землю. - Ты выехал на встречную и врезался в его машину. Мне всё равно, заснул ты тогда или что... ты его убил!
Женщина с трудом поднялась.
- Помни. Всегда помни, что ты убийца... Помни всю жизнь.
Он прерывисто вздохнул.
- И передай человеку, который тебя спас, что я прошу прощения.
Вскоре её фигура растворилась в темноте. А Тору ещё долго не мог шевельнуться.
Свет в коридорах уже не горел. Тору на цыпочках миновал сестринскую: сёстры, поглощённые болтовней, не заметили позднего посетителя. Фудзисима лежал в палате один, его соседа вчера выписали. Кремовый полог вокруг кровати был задернут, сквозь тонкую ткань пробивался свет. Десять вечера - спать ещё рано: должно быть, Фудзисима читал.
- Фудзисима-сан... - позвал Тору.
- Такахиса? Что случилось?
Мужчина отдернул полог, и Тору с опущенной головой подошел к кровати. Фудзисима положил на колени журнал.
- Разве время посещений не закончилось?
Закончилось. Ну и что?
- Прости, я сейчас пойду домой. Просто хотел извиниться.
- За что?
- За всё, что наговорил.
- И только? Можно было завтра прийти.
Тору пожал плечами.
- Дождь идет? - спросил Фудзисима.
- Нет, снег. А почему ты решил, что дождь?
- У тебя волосы мокрые.
Тору шмыгнул носом:
- Я долго был на улице.
- Что ты там делал?
Не в силах ответить, Тору опустился в изножье кровати, спиной к Фудзисиме. Показывать лицо было стыдно: мало того, что он плакал, так его ещё отхлестали по щекам. Джинсы от колен и вниз вымокли и почернели, руки грязные, пальто тоже промокло, да и с волос течёт.
Там, на снегу, ему стали известны вещи, которые он не вспомнил бы, как бы ни старался. И Фудзисима всё скрывал... не следовало ему так поступать. За преступления надо платить - помнишь ты их или нет. Что случилось, то случилось. А Фудзисима ради его спасения хотел пожертвовать собой. Зачем было заходить так далеко? Разве его жизнь многое значит? Ничего она не значит: ни та, ни теперешняя.
Да, женщина его простила... и в любой момент могла вернуться и напомнить о его грехе. Он должен искупить преступление. Сейчас. Неизвестно, каким образом, но должен. И всё равно за глубоким раскаянием на ум приходили другие мысли. О Фудзисиме. О том, почему он на самом деле защищал Тору. О его чувствах.
- Посмотри на меня.
Тору, пряча глаза, как провинившийся ребёнок, повернулся.
- ...ты не хотел быть один.
Пусть так, боль не уходила. Пожалуй, следовало сказать Фудзисиме, что больше нет нужды обманывать его. И что тогда сделает Фудзисима? Что он сделает, когда поймёт, что Тору больше не надо оберегать? Уйдёт? Бескровная рука лежала на простынях, и Тору машинально схватил её. Рука трепетала, вырывалась, но Тору держал крепко. И мало-помалу, она сдалась, успокоилась. Тору сжимал запястье Фудзисимы, а тот в ответ легонько поглаживал его ладонь.
- У тебя руки как лед. Что ты делал?
И вдруг Тору захотел его так остро, как никогда раньше. Он залез на простынь коленями и потянулся к Фудзисиме. Мужчина отпрянул, но и только: узкая кровать не давала простора для маневров.
- Почему ты убегаешь?
- Я не убегаю.
Тору придвинулся ближе. На щеках Фудзисимы заходили желваки.
- Ты со мной, правда, Фудзисима-сан?
- Ты странно формулируешь свои мысли. Я не уверен, что правильно это так называть.
Тору поцеловал его, очень легко, едва касаясь. Затем ещё раз, увереннее. Когда он отстранился, губы Фудзисимы дрожали. Мужчина прикрыл рот ладонью, дико глянул на Тору и опустил голову.
- Иди домой, - голос прерывался. - Возвращайся домой.
Вот бедняга. Фудзисима жалел Тору, считая его несчастным, а на самом деле его самого стоило пожалеть. Выразить свои чувства он не мог, как бы Тору не старался помочь. Слишком сильны моральные устои?
- Любишь меня, а, Фудзисима-сан? - шепнул Тору ему на ухо. - Любишь, жизнью ради меня рискуешь, в своём доме держишь...
- Я тебя не держу... Я просто хотел, чтобы ты был счастлив.
Тору обхватил его - дрожащее худое тело, с бледной спиной и сладко пахнущей шеей.
- Скажи, Фудзисима-сан, кем я тебе был?
И мужчина не ответил, как обычно, "другом".
- Мы любили друг друга?
- Нет, - тихо возразил Фудзисима.
- Жаль. А я наделся, что да. Тогда бы мне не пришлось выдумывать, как объяснить себе свои же чувства. Я бы поверил, что они просто таились в моём подсознании.
Фудзисима мерно качал головой:
- Ты меня ненавидел. Вот почему...
- Тогда я рад.
Фудзисима встрепенулся.
- Я рад, что потерял память и забыл, как я тебя ненавидел.
- Дурак... - с болью в голосе прошептал он.
- Дурак, - послушно согласился Тору. - Я хочу тебя услышать. Скажи мне. Давай. "Я тебя люблю".
Фудзисима отбивался, но очень вяло. Тору забрался на кровать с ногами и крепко его обнял. Засыпал поцелуями, чувствуя, как внутри натягивается упругая нить, потом ткнулся ему в грудь. Любовь, сочувствие, одиночество - всё скрутилось в тугой, невыносимый комок и хлынуло наружу. Пока Тору рыдал, Фудзисима гладил его по волосам, а затем...
- Я тебя люблю.
Простые слова прозвучали так легко, что удивительно было, почему же он не мог сказать этого раньше. Вот и всё.
Выплакавшись, Тору более или менее пришел в себя и сумел оценить масштабы разрушений. На кровати будто кросс бегали, причем в не самую лучшую погоду. Пижамная куртка Фудзисимы промокла от слёз и пота и вдобавок расцветилась серыми отпечатками рук Тору. Фудзисима оглядел себя и поёжился.
- Прости, - забормотал Тору. - Я...
- Ничего. У меня ведь есть кому принести новую, правда?
В отвороте расстёгнутой пижамы виднелась белая кожа и светлые соски. И сюда он только что прижимался лицом... Тору смотрел, как завороженный. Потом протянул руку. Фудзисима напрягся:
- Убери руки.
- Я только дотронусь...
Он развел полы куртки пошире и положил обе ладони на прохладные грудные мышцы. Жесткие... Стало жарко. Он завел пальцы Фудзисиме под мышки и слегка надавил. Там было теплее и тверже, чем ему казалось.
- П-прекрати...
- Я не...
Он припал ртом к одному из сосков. Крепкий, горячий и почему-то сладкий. Почувствовав, что Фудзисима пытается отстраниться, Тору поспешно прижался сильнее, вырвав у того длинный, захлёбывающийся вздох.
- Перестань, нет, нет...
Но Тору не перестал. Напротив, удвоил усилия, одновременно опуская руку ниже - хотел удостовериться, приятно ли Фудзисиме. Определённо, хоть мужчина и протестовал, тело его получало удовольствие. Движимый безотчётным порывом, Тору оттянул резинку его трусов.
- Прекрати!
И тут они услышали, как открывается дверь. Тору моментально отпрыгнул, Фудзисима судорожно поправил пижамные брюки и запахнул куртку на груди.
- Фудзисима-сан? - позвала медсестра.
Полог дрогнул, занавеска поехала в сторону.
- Не открывайте! - в панике выкрикнул Фудзисима.
Занавеска остановилась.
- Мне приснился кошмар, и я сейчас выгляжу не лучшим образом. Не смотрите, пожалуйста.
- Как вы себя чувствуете? - заволновалась сестра. - Вам плохо?
- Нет, мне хорошо. Простите, что повысил на вас голос.
Шаги начали отдаляться, дверь захлопнулась.
Фудзисима и Тору хором выдали вздох облегчения, посмотрели друг на друга и расползлись по разным концам кровати. Тору отчаянно хотелось дотронуться до Фудзисимы, но он сдерживался изо всех сил. Сел, обхватил колени и принялся размышлять, что же это на него нашло так не вовремя. Через полминуты он все-таки потянулся к Фудзисиме, и мужчина уставился на его ладонь, как на чудовище.
- Н-не надо...
- Просто руку. Просто за руку подержу... - умолял Тору. - Я ничего не буду делать. Просто дай руку. Пожалуйста.
И Фудзисима после долгой-долгой паузы, такой долгой, что Тору совсем изнемог, накрыл своей ладонью его пальцы.

А на рассвете их, мирно спящих на одной кровати, застукала медсестра и пришла в священную ярость. Они битый час в два голоса ее урезонивали и просили прощения.
Тору витал в облаках. Они всю ночь держались за руки. Фудзисима натягивал на него одеяло, грел ему пальцы и дышал на ухо, когда думал, что Тору не замечает. Что и говорить, Фудзисима всегда его опекал.
Спустя два дня Тору явился в полицейский участок, думая сделать чистосердечное признание.
- Я был виновником несчастного случая, который произошёл полгода назад, - заявил он.
Но полицейские засомневались. На просьбу подробнее рассказать о том, как именно он спровоцировал аварию, Тору не сумел поведать ничего определённого. Виновник аварии, а деталей описать не может! Как это так?
- И что же вы хотели нам сообщить? - развели в участке руками. - Вы бы еще позже пришли.
Тору вернулся домой ни с чем. Но успокоиться и забыть не получалось: каждый раз, видя в новостях сюжеты об автокатастрофах, он не мог найти себе места. И слова "Всегда помни" приговором звучали в голове.
Тору открыл счёт в банке. Если наказания со стороны закона не предвидится, может, хоть такое искупление принесет облегчение. Это придётся помнить, с этим придётся жить...
Зацвели вишни. Тору любовался ими, пока - как-то совсем незаметно - на деревьях не остались одни темные листья. Кондитерская процветала, появилось много постоянных покупателей. Тору усердно вёл дела, время от времени тайком таская пирожные врачам и медсёстрам.
После работы Тору оседлал велосипед и помчался в больницу. Часы показывали половину седьмого, в больнице уже подали ужин, и Тору вез Фудзисиме "заныканный"десерт.
- Сегодня в меню сырное пирожное и клубнично-шоколадное!
Тору возился с коробкой и блюдцами, а Фудзисима до того умильно наблюдал, что его хотелось схватить в охапку и потрепать. Или хотя бы волосы взлохматить. Однако Тору сцепил пальцы и не поддался соблазну. Подобные вольности, пусть и проделанные в шутку, Фудзисиму приводили в смятение: он словно в панцирь прятался, и разговорить его не представлялось никакой возможности.
Тору выложил пирожные на блюдце, увенчал вилкой и протянул Фудзисиме. Мужчина поблагодарил, но вместо того, чтобы накинуться на еду, принялся вертеть блюдце в руках.
- Меня обещают выписать, - произнесли губы, которые Тору до дрожи тянуло поцеловать. - Сказали, на следующей неделе.
- Правда? - обрадовался парень. - Это надо отметить. Вернёшься домой - и я тебе знаешь что куплю? Целый торт!
- И я лопну... - поднял Фудзисима счастливые смущённые глаза.

-- 1 Личная печать - у японцев используется вместо росписи.
-- 2 Оякодон - рис, залитый супом с курятиной и яйцами.
-- 3 Бон - день поминовения усопших. Тем не менее, отмечается весело, красочно и шумно.
-- 4 Тэрияки - соус, приготовленный из сои, саке, сахара и специй. Также название метода приготовления еды, когда пищу маринуют в соевом соусе и вине (мирин или саке) после чего обжаривают на гриле и подают в соусе тэрияки.
-- 5 Но - жанр японского традиционного драматического искусства, вид театрального музыкального представления. В представлении используются деревянные маски.
-- 6 en reconnaissance - на разведку (фр)
-- 7 Тирамису - изысканный итальянский десерт на основе сыра маскарпоне. Также в состав входят савоярди - сухое пористое печенье, куриные яйца, сахар, кофе (лучше эспрессо), алкоголь (ром, бренди, марсала); сверху десерт украшается какао-порошком и тёртым шоколадом. Торт не выпекается, по консистенции мягкий, как пудинг
-- 8 Chiboust - заварной ванильный крем, может употребляться как отдельное блюдо
-- 9 Mille-feuille - оно же пирожное "Наполеон"
-- 10 Дотэнабэ - устрицы и другие ингредиенты, тушеные с пастой мисо в специальной кастрюльке набэ

@темы: Манга, Фанфики

---

Из манги романс. Не мое!!!!!! №2

Н Е М О Е!!!!

Холодный сон

Автобус пересёк границу префектур, и от снега остались одни воспоминания. Когда Тору спрыгнул на остановку, время перевалило за полночь. Сильно похолодало, но шагалось легко - он ведь шёл домой. Вот сверкнули огни ставшего почти родным универмага... Эта дорога - Тору знал ее до мелочей, и ступать по ней было куда приятнее, чем идти к дряхлому зданию, где он жил, верно, несколько лет. Домой, теперь по-настоящему домой. А ведь только сегодняшним утром Тору твердо решил, что если что-то вспомнит, никогда сюда не вернется. При виде знакомого пейзажа в груди теплело и сердце билось быстрее. Хотелось как можно скорее оказаться в уютной квартире. Рядом с человеком, которому не всё равно.
Остановившись перед дверями, Тору глянул на часы. Половина первого. Фудзисима, наверное, волнуется: он знает, что у Тору сегодня нет работы, а Тору ни записки не отставил, не позвонил. Интересно, он спит? Парень тихонько пробрался внутрь. Прихожая встретила его темнотой, а вот из гостиной пробивался лучик света.
- Я дома.
Над спинкой дивана маячил затылок.
- Ну и холодина там, - Тору старательно изображал беззаботный тон, но голос подрагивал от напряжения. - Должно быть, снег пойдёт...
Дальнейшие слова заглушил громкий стук. Тору осёкся и опасливо обошел диван. Первое, что он увидел - перевернутый стакан на столе. Фудзисима же восседал посреди дивана, скрестив ноги и крепко обняв бутылку с янтарной жидкостью: не то бренди, не то чем-то другим. Потом взгляд выхватил еще две бутылки, пустые - они легонько перекатывались на полу. На щеках Фудзисимы цвели красные пятна, глаза остекленели, волосы торчали в разные стороны. Галстук почти развязался, измятая рубашка выбилась из брюк. Тору, никогда не видевший его в таком состоянии, опешил. Глаза отказывались верить, что это Фудзисима, с утра до ночи безукоризненно одетый, подчеркнуто аккуратный... Мужчина шумно отхлебнул прямо из горла и стукнул бутылкой о стол. Тору сглотнул, пытаясь понять, была ли то пьяная злость или просто плохое настроение.
- Тору.
Обычно Фудзисима обращался к нему "ты" или "Такахиса", что Тору не очень нравилось. А теперь назвал по имени... В голосе Фудзисимы гнев мешался с неловкостью.
- Г-где ты был?
Фразы давались ему с трудом. Видно, до того напился, что язык заплетался.
- Прости, я не предупредил, что поздно вернусь...
Пока Тору извинялся, Фудзисима внимательно, хоть и несколько расфокусированно, на него смотрел, а потом вдруг уронил голову на грудь:
- А я д-думал... ч-то ты не п-придёшь...
- С какой стати?
- Я д-думал... ты вс-вспомнил...
Тору присел рядом, подобрал опрокинутый стакан:
- Я всё равно вернулся бы, даже если б вспомнил. Меня же выселили из квартиры. Куда бы я подался?
Фудзисима закрыл лицо ладонями и медленно сползал вниз. По ходу он задел ногой стол, и Тору поспешно подхватил готовый снова опрокинуться стакан.
- Да-а, Фудзисима-сан. Не знал, что ты тоже пьёшь.
- К-конечно, пью...
Слова прозвучали жёстко. Всё-таки Фудзисима определённо злился, и Тору подумал, что самое лучшее сейчас - уйти в свою комнату. Но сперва следовало кое-что сказать. Он потер колено.
- Знаешь, я сегодня так поздно, потому что ездил в свою старую квартиру.
Фудзисима, совсем было завалившийся, внезапно выпрямился:
- Т-ты... что?
- Ездил в свою старую квартиру. Просто подумал... если поговорить с людьми, которые меня знали, то...
- К-кто тебе разрешил?!
Тору замолчал. Фудзисиму трясло, руки сжались в кулаки. Похоже, он обозлился не на шутку.
- З-зачем? Я же тебе сказал: бесполезно!
Чистый белый снег, от холодного воздуха захватывает дыхание, долгие муторные часы в поезде и автобусе... Да, он так ничего и не вспомнил. Ну и что? Все равно не жалел, что съездил. Зато ещё раз убедился, что Фудзисима за него переживает - одного этого уже вполне достаточно. Он возвращался сюда с намерением поблагодарить, выразить всю признательность... но теперь добрые чувства испарились напрочь. На смену пришел гнев.
- Как, по-твоему, я мог убедиться, если б не попробовал?
Фудзисима покачивался взад-вперёд с закрытыми глазами.
- Мало ли, что ты сказал! Это не значит, что шансов не было! - он отвернулся, гадая, в состоянии ли мужчина слушать. - Ты же мне ничего про мой дом не рассказывал... Что мне оставалось делать?
- Бсплезно... - неразборчиво повторил Фудзисима.
Кровь бросилась в лицо. Тору вскочил:
- Да что ты понимаешь?! Думаешь, приятно слушать "Делай то! Делай сё!", а у самого в голове пусто и чёрт его знает, что на самом деле делать надо?! Я иду по темной дороге и понятия не имею, что будет дальше - мост или пропасть! Ты не знаешь, как мне страшно! Конечно, откуда тебе знать?
Фудзисима вскинул голову:
- Не нравится, да? - он даже заикаться перестал. - Начал жизнь сначала, никаких ему забот: кормят, одевают, крыша над головой - всё есть! И он недоволен! Ты поэтому гоняешься за прошлым? Чего тебе не хватает? Скажи! Делай, что хочешь! Скажи, что тебе ещё надо, и твори, что вздумается!
Фудзисима ошибался. У Тору было всё, но это всё - не то. Представьте, что вам дали шкатулку и запретили ее открывать. Плюс вы не можете её потерять и вынуждены всегда носить с собой. Рано или поздно, не захочется ли вам посмотреть, что внутри? И не становится ли это желание сильнее из-за того, что шкатулка всегда с вами? Вот так и с его потерянными воспоминаниями. Они лежали где-то в его сознании, и увидеть их он не мог. Равно как не мог игнорировать их присутствие или выбросить из головы саму мысль о них. Оставалось одно лишь желание - сильное, неистребимое: узнать, что это за воспоминания.
- Если б ты мне рассказал, я бы никуда не поехал! И не кричал бы на тебя сейчас!
Фудзисима потупился.
- Не молчи! Скажи что-нибудь!
Мужчина попробовал подняться, но ноги не держали, и он тяжело осел на диван. Вздохнул, яростно взъерошил волосы:
- ...я больше не буду вмешиваться в твою жизнь. Делай, что хочешь.
Тору как в солнечное сплетение врезали. Какую-то секунду он был на грани слез. Сердце затрепыхалось в районе пяток.
- Ну и прекрасно! - рявкнул он. - Прекрасно! И помощи твоей мне не надо!
Руки тряслись так, что ему с трудом удалось обуться. Он выбежал из квартиры и остановился только в темном парке, почувствовав легкое касание на коже. Снег... Опять пошёл снег. Тору уткнулся носом в воротник пальто и беспомощно всхлипнул. Он плакал - и не желал даже думать, о чём плачет.
За деревьями мерцали окна универмага. Глядя в черную землю, жадно впитывающую влагу, Тору побрёл туда, где горел свет. Больше некуда было идти.
Нынче в магазине хозяйничали Кусуда и Йодзи. Последнего Тору неплохо знал: с ним, как и с Кусудой, ему частенько приходилось работать в паре. Добродушный парень, Йодзи и слова не сказал, когда Тору занял раскладушку в подсобке, хоть сейчас была не его смена. Позже, когда Йодзи захотел вздремнуть, Тору всё же пришлось освободить место. Он поставил в углу складной стул и уселся там. Часы показывали половину четвёртого. Снаружи гуляла метель (а он даже не заметил!). Какие покупатели в такую погоду... но внутри исправно мигала неоновая реклама, от чего делалось жутковато.
- Значит, пособачился с пьяным Фудзисимой-сан и сбежал из дома, - подытожил Кусуда, скрестив руки на груди.
- Что я неправильно сделал? Просто поболтал с парой человек... А он - бесполезно, бесполезно...
- Если честно, я это твоё навязчивое желание тоже не очень понимаю, Такахиса. И как, "пара человек" что-нибудь полезное сказали? Вспомнил хоть что-то?
Тору понурился.
- Всё ясно. Итак, наш доблестный герой в честном бою вернул свою память, и жили они долго и счастливо...
- К чему это было?
- Идеальный конец сказки, - мирно откликнулся Кусуда и нанёс окончательный удар: - Короче, как не крути, а получилось и правда бесполезно.
Тору по-детски качался на стуле:
- Оказывается, раньше я мог запросто избить человека. Даже женщину.
- Ты? Избить? - Кусуда опасливо поглядел на Тору и отодвинулся. - Ого. Настоящий монстр.
- Да ну тебя! Я же говорю, это было раньше, - он улыбнулся, поддерживая шутку.
Кусуда тоже хохотнул.
- Когда я пытаюсь представить, как ты кого-нибудь лупишь, у меня воображалка заедает. И вообще... какой от тебя может быть вред? От бедного маленького Один-одинёшенек-сан, который поссорился с приятелем, расстроился, прибежал на работу поплакаться дядюшке Кусуде в жилетку...
Тору покраснел:
- Прекрати. Мне просто некуда идти. Я себя всего четыре месяца помню.
- Ой, ну не плачь, малыш. Ты потерялся? Вытри слёзки, и дядюшка Кусуда отведёт тебя домой.
Тору замахнулся, и Кусуда в притворном ужасе заголосил:
- Только не надо насилия! Пацифизм спасет мир!
Неизвестно, сколько бы они так дурачились, но вскоре звук открывающейся двери положил веселью конец. Посетители всё же шли, хоть и редко, и у Кусуды не было времени развлекать приятеля. Тору стало грустно. Глядя в спину сослуживца, рассеянно обслуживающего покупателей, он думал о Фудзисиме. Вспоминал, как тот его практически выгнал - и ожесточался. Соображал, как Фудзисиму расстроила его самовольная отлучка - и сутулился под грузом нахлынувшей вины.
Кусуда походя хлопнул его по плечу:
- Иди-ка ты домой. "Делай, что хочешь" не совсем то же самое, что "Пошёл вон!".
- Но он же не пытался меня остановить...
- Ага, - сощурился Кусуда. - Значит, ты хотел, чтобы он тебя остановил?
- Сам не знаешь, что мелешь!
- А вот и знаю, - уверенно заявил Кусуда.
- Не знаешь! - в глубине души Тору понимал, что приятель прав, и оттого злился.
Что бы Фудзисима не сказал - всё повергало его в депрессию. Похоже, они элементарно не сошлись характерами. И всё-таки, когда мужчина выкрикнул: "Делай, что хочешь", Тору почувствовал себя брошенным.
Часы пробили четыре. Когда магазин наводняли клиенты, Тору попросту не замечал слабого звона, но теперь, в предутренней тишине, по безлюдному помещению раскатилось отчетливое эхо. Кусуда широко зевнул:
- Чёрт... я сейчас отрублюсь. А Йодзи только через десять минут выйдет. Расскажи что-нибудь интересное.
- Комедию по заказу не разыграю, - открестился Тору.
Они помолчали.
- У тебя ам...амнезия, - сонно протянул Кусуда. - Я всё хотел спросить... как это. На что похоже, когда всё забываешь...
Тору немного подумал, и пока он думал, парень продолжал зевать.
- Я просыпаюсь утром... - начал Тору.
Покрасневшие, затуманенные глаза Кусуды слегка прояснились.
- Вот, я спокойно сплю, мне хорошо. Потом открываю глаза, потому что уже выспался. И в лицо бьёт утренний свет, такой яркий... ошеломляюще яркий, ослепительный. А потом это ослепление... оно должно пройти, но почему-то не проходит. Как будто свет остался у меня в голове, и там всё белое и пустое. Страшно было...
Кусуда неопределенно приподнял брови. Тору забеспокоился, верно ли подобрал слова.
- Так было вначале. Теперь по-другому. Я себя помню всего четыре месяца, но сейчас могу узнать и то, что случилось раньше. Пытался других спрашивать о прежнем себе ... а всё, что они рассказывают, оно как будто про кого-то ещё. Их истории неживые. Теперешний "я" гораздо реальнее бывшего "меня"...
Он опустил взгляд на свои ладони. Он был Тору Такахиса и смотрел на ладони Тору Такахисы. Тот Тору Такахиса, который казался сейчас таким ненастоящим, тоже смотрел на них... Вдоль позвоночника побежали мурашки: на миг почудилось, что нынешний "он" не имеет права существовать. ...Как подобная мысль вообще могла появиться?! Перепуганный, Тору быстро забормотал:
- Есть одна странность во всей этой истории. Насчёт аварии...
- Аварии?
- Ну. Фудзисима-сан рассказывал, что я врезался в столб, что я один там был. А мой сослуживец утверждал, что его друг проходил мимо и видел вторую разбитую машину.
- А это уже интересно, - из глаз Кусуды моментально ушла дремотная пелена.
- Хотя мне по большому счёту всё равно. Я жив, более или менее здоров. Какая разница?
- Разница как раз большая. Если ты в кого-то врезался, или в тебя кто-то врезался, разве не должно было начаться разбирательство, кто виноват?
- Нууу... я даже не знаю, кто правду говорит.
- Вот именно. А что, если Фудзисима-сан никакой тебе не друг? Если авария случилась по его вине? Неприятности ему не нужны, вот и втирает тебе, будто ты сам чуть шею себе не свернул.
Тору криво усмехнулся:
- Не может быть такого. Он, конечно, вспыльчивый и нелюдимый, но не преступник.
- А тебе почём знать? - Кусуда потянул себя за подбородок. - Ты с ним всего несколько месяцев. Может, он просто не успел проявить свою истинную сущность.
Тору подумал, что Кусуда преувеличивает, но червячок сомнения в душу закрался. Если приятель прав, это бы многое объясняло. Фудзисима соврал насчёт подробностей аварии. Фудзисима вспылил, когда Тору захотел больше о себе узнать. Припомнились и другие неясности. После несчастного случая не прошло и недели, а его уже перевели в другую клинику. Фудзисима сказал, что у него там есть знакомый доктор. Не обманул ли он? Не мог ли Фудзисима просто увезти Тору подальше от места событий, дабы сподручнее было скрывать от него правду? Если подозрения Кусуды верны, и Фудзисима - виновник аварии, неудивительно, что он так не хочет, чтобы Тору что-то вспоминал. Потому и обозлился.
- А с другой стороны, - продолжал рассуждать Кусуда, - ничего не мешало Фудзисиме-сан спокойненько тебя там и бросить. Ты ударился головой и всё равно нифига бы не вспомнил... Да и вообще, аварию с такими серьезными последствиями должны были расследовать - тут уж Фудзисима-сан никуда бы не делся. М-да, не выйдет из меня Шерлока Холмса...
Слушая, как Кусуда в пух и прах развеивает свою же версию "Фудзисима виноват", Тору вспомнил ещё кое-что:
- Да, мне рассказали, что перед тем, как потерять память, я в самом деле увлекался фотографией и копил на летнюю школу. Фудзисима-сан это знал, поэтому и пытался меня заставить. Нет, я не думаю, что он преступник.
Хоть в одном Фудзисима не солгал. Уцепившись за это доказательство, Тору вздохнул с облегчением.
- Ага, - Кусуда хлопнул себя по бедру и пропел, намеренно растягивая слова: - Я же говори-и-ил. С самого начала говорил, а ты не верил!
- Попробуй тут поверить... - беспомощно проворчал Тору. - Мне в самом деле было неинтересно. Я думал, что если мне что-то нравилось, то я это почувствую.
Кусуда пожал плечами:
- И всё равно. Не так-то Фудзисима-сан и плох, а?
Тору поднял голову.
- Может, он временами резкий или непонятный. Такое ведь бывает... И вот, что я ещё скажу. Раньше тебе нравились фотографии, ты чувствовал, что хотел бы заняться профессиональной съёмкой. А теперь больше не хочешь. Но тебе не кажется, что Фудзисима-сан тоже надеялся на память об этом ощущении?
Верить своим чувствам, верить ощущениям, верить людям... В груди потеплело. Тору не знал, кто он. Его существование было на редкость неопределённым. А Фудзисима видел, что он забыл ту часть своего прошлого, а всё-таки доверял нынешнему "ему"...
- Что делать собираешься? - спросил Кусуда.
- Я хочу домой, - серьёзно откликнулся Тору.
- Тогда иди домой.
Всё это было, конечно, замечательно, но они крупно поссорились, и Фудзисима наверняка расстроился. Тору, со скандалом убежавший из квартиры, не мог заявиться назад как ни в чём не бывало.
- Понимаешь... - формулируя мысль, он бросил взгляд в витрину и увидел торопливо приближающуюся человеческую фигуру.
Не иначе как шестым чувством, Тору понял, что это Фудзисима, запаниковал и нырнул под прилавок.
- Совсем спятил? - ласково поинтересовался Кусуда, глядя на скорчившегося у его ног коллегу.
Тору дернул приятеля за штанину, приложил палец к губам да ещё шикнул для пущей убедительности. Когда открылась дверь, Кусуда выпрямился с бодрым "Добро пожаловать!", а потом удивленно глянул на Тору.
У самого прилавка раздался звук быстрых шагов и тяжелого дыхания.
- Ээ... прошу прощения за глупый вопрос...
Без сомнения, голос принадлежал Фудзисиме.
- Кажется, человек, по имени Тору Такахиса, здесь работает?
Кусуда слегка ткнул Тору каблуком, беззвучно спрашивая "Что делать?", и ответил:
- Вообще-то, да... но сегодня не его смена.
- Ясно. Видите ли, я... - Фудзисима немного заикался. - Вы случайно не знаете, где он?
Тору, которому снова достался пинок, знаками показал Кусуде молчать.
- Извините, я не могу вам помочь.
- В таком случае, вам не известно, с кем ещё он близко общался?
- Боюсь, нет, к сожалению.
Вот как... Фудзисима бросился его разыскивать...
- Понятно. Простите за беспокойство...
Шаги начали отдаляться. Тору было задумался, а стоило ли вообще прятаться, когда мужчина вдруг вернулся к прилавку.
- Мм... если он вдруг придёт... или если вы его встретите, передайте, пожалуйста, что Фудзисима очень извиняется.
И он окончательно ушёл.
- Горизонт чист, - сообщил Кусуда через некоторое время.
Однако Тору продолжал сидеть на полу.
- Там холодина, а он весь мокрый и без пальто.
Тору скривился, как от боли.
- Говорю тебе, иди домой.
Тору не мог просто взять и пойти домой, хоть Кусуда и настаивал. Нестерпимый стыд с толикой счастья буквально придавил к земле. Ну что он за человек такой, а? Вместо того, чтобы честно попросить прощения, спрятался, как распоследний трус...
- Если ты оттуда не вылезешь, я на тебя наступлю.
Намёки перешли в наезды - Тору пришлось подчиниться. Он оставил своё убежище и уныло сгорбился на стуле. Кусуда глубоко вздохнул и ни с того, ни с сего выпалил:
- Что любит Фудзисима-сан?
- Что он любит...? - Тору медленно поднял голову.
- Да, что ему нравится? Любимая марка сигарет, например?
- Он не курит.
- Ну хорошо, что-нибудь ещё. Подумай.
- Любит, любит... - Тору принялся рыться в памяти.
Ел Фудзисима практически всё и ничему не отдавал видимого предпочтения, так что любимая еда отпадала. По телевизору смотрел только новости и всегда исчезал из комнаты, когда Тору переключал на другие передачи. Фотоальбомы... Это увлечение, как оказалось, принадлежало самому Тору, а интересовался ли фотографией Фудзисима?.. Перебирая и отбрасывая варианты, Тору с удивлением обнаружил, что на самом деле ничего про Фудзисиму не знает. Совсем ничего.
- Ладно... - в голосе Кусуды слышался укор. - Наверняка что-нибудь сладкое подойдёт.
Он взял с полки коробочку с песочным клубничным пирожным, провел над ней сканером, положил в пакет с логотипом универмага и бросил Тору:
- Держи. Этот подарок точно растопит ему сердце.
Как ни благодарен был Тору, а всё же усомнился, что Фудзисима, словно девчонка, обрадуется ломтику сдобы.
- Не знаю, станет ли он есть торт...
- Станет. Шоколад же покупал!
- Шоколад?
- Не рановато для склероза? Ты сам ему и продал, - прикусил губу Кусуда. - Он явился сюда посреди ночи, взял кофе и шоколадку. Школьницы и дамочки из офиса постоянно за такой чепухой бегают, а вот для парня любить сладости - редкость.
Да, Фудзисима покупал шоколад, припомнил Тору, но продолжал колебаться. Очень уж трудно было вообразить, чтобы этот мужчина, с лицом неподвижным, как маска но(5), любил сладкое. А всё-таки отказываться он не стал: взял пакет и неохотно поднялся со стула.

Вот уже полчаса Тору переминался с ноги на ногу у входной двери и боялся зайти. Всю дорогу метелица бросала в лицо мелкий снег, словно даже ветер был против его возвращения. Нащупывая в кармане ключ, Тору, как ребенок, обещал себе: "Вот сейчас досчитаю до десяти и открою... Досчитаю до двадцати и открою...", однако никак не мог решиться.
Часы показывали десять минут шестого. Раннее утро, но вокруг царила темнота. Нормальные люди в такое время десятый сон видят... наверняка, Фудзисима тоже спит. Эта мысль придала ему решимости. Он вытащил ключ, провернул его в замочной скважине... Минуточку. А где лёгкое сопротивление и щелчок? Подивившись, Тору толкнул дверь, и та послушно открылась. Это определённо не было похоже на аккуратного Фудзисиму - забыть запереть двери. Тору скользнул внутрь. В гостиной горел свет - значит, Фудзисима не спит. Разуваясь, Тору обнаружил посреди прихожей ботинок, правый. Левый валялся в углу. "Квартиру не закрыл, обувь разбросал...Что с ним такое?" - размышлял Тору, наводя порядок.
Прошмыгнуть незамеченным не удастся: чтобы попасть к себе, ему в любом случае придётся пройти мимо гостиной. Тору сделал глубокий вдох и ступил в комнату. Мимолетно удивился, как здесь холодно.
- Я дома!
В ответ тишина. Тору обошёл диван и низко, почти под прямым углом, поклонился:
- Прошу прощения за то, что на тебя накричал!
Молчание. Тору извинился еще раз. Нет ответа. Тогда он, наконец, выпрямился.
Тихое посапывание. На диване спал Фудзисима, прямо в рубашке и брюках. Пустых бутылок на столике и на полу явно стало больше. Сколько же он выпил? Во сне мужчина ёжился и вздрагивал, а потом даже тихонько чихнул. Но не проснулся - только веки шевельнулись.
Тору включил обогреватель, принес из своей комнаты одеяло и прикрыл спящего. Тот, почувствовав тепло, закутался плотнее, свернулся клубком. Тору уселся на пол и начал смотреть. Глядя вот в это лицо, он должен был извиняться. Он правда искренне собирался просить прощения, но теперь желание пропало. Хотелось просто посидеть рядом и посмотреть.
Неровный румянец. Тонкая линия подбородка. Бледные, нездорового цвета губы. Запавшие глаза. Спутанная прядь волос спадает на лоб. Никогда прежде он не видел Фудзисиму так близко. Ничего особенного не было в этом лице, и вряд ли бы кто обратил на него внимание. Но как у человека бывает лишь одна мать, так Фудзисима был для Тору единственным, на кого он мог положиться.
Фудзисима шевельнулся и натянул одеяло на нос. Немного так полежал, потом медленно приподнял веки. Потер тыльной стороной ладони глаза и уставился прямо на Тору. А у того в горле пересохло, слова извинения будто застряли на языке.
- С возвращением, - хрипло выговорил мужчина.
- Спасибо, - прошептал Тору. - Да, я дома.
Фудзисима улыбнулся. Выглядел он глупо, но лицо прямо светилось от счастья. Он кое-как сел, и одеяло, соскользнув, запуталось в ногах. Фудзисима наклонился его подобрать, качнулся... "Он что, совсем равновесие держать не может", - подумал Тору. А мужчина тем временем клонился вперёд, пока его нос не оказался в опасной близости от столешницы. Тору отреагировал быстрее, чем это сообразил. Одной рукой он обхватил падающего Фудзисиму - тот оказался неожиданно тяжёлым - и уложил обратно на диван. Но когда попытался отстраниться, то почувствовал, что его не пускают. Не успел парень глазом моргнуть, как Фудзисима обхватил его за спину.
- Фудзисима-сан...
Тот держал крепко, не давая Тору стряхнуть с себя чужие руки. Секунду спустя хватка ещё больше усилилась, и Тору ничего не осталось, как улечься на Фудзисиму сверху.
- Ээ... тебе не тяжело?
Непонятно было, услышал мужчина или нет. Вместо ответа он принялся тереться об Тору, как кот. "Обогреватель же работает... неужели ему до сих пор так холодно?", - озадачился Тору. Неудобно вывернув шею, он посмотрел Фудзисиме в глаза и опешил, встретив ответный взгляд. Горячечный, просящий взгляд. "Что-то здесь не то", - Тору попытался привстать. Тщетно: Фудзисима вцепился в него намертво. Пока он дёргался, мужчина убрал одну руку с его спины и поймал его подбородок.
- Эй, подожди... что ты...
К уголку рта прижались холодные губы. Тору отшатнулся - безуспешно. Дело приняло неожиданный оборот. Похоже, Фудзисима был куда более пьян, чем ему представлялось... Тору барахтался, как муха в паутине, но невольно отвечал на поцелуи. Раз, второй, третий, четвёртый. Мягкие, прохладные прикосновения. Если честно, это не было неприятно, даже наоборот. А потом Фудзисима остановился, и через несколько мгновений его ровное дыхание защекотало Тору ухо. Парень осторожно поднялся, накрыл Фудзисиму одеялом и ушел из гостиной.
В спальне он ничком свалился на кровать. В голове гудело. Тору не думал, что был девственником... и всё же происходящее не на шутку его завело, пусть в качестве партнера выступал другой мужчина. Стоило закрыть глаза, и перед внутренним взором всплывало лицо Фудзисимы. Жадное, зовущее выражение прежде равнодушных глаз. Конечно же, Фудзисима здорово напился - ему, по большому счёту, всё равно было, к кому приставать... Вспомнив ощущение его языка во рту, Тору сглотнул. Сон не шел, низ живота налился ноющим жаром. Нетрудно догадаться, кто представлялся сегодня Тору вместо привычных образов соблазнительных кинозвезд, и он ничего не мог с этим поделать.

Его разбудил стук в дверь.
- Да..? - сонно пробурчал Тору, не высовываясь из-под одеяла.
- Можно войти?
При звуке голоса Фудзисимы он в панике подхватился на кровати:
- Э, конечно!
Дверь отворилась, и Фудзисима, как водится, с макушки до пяток безукоризненный, медленно шагнул в комнату:
- Я тебя разбудил?
Его взгляд скользнул по развороченной постели. К тому же, Тору так и уснул одетым, и выглядел теперь далеко не идеально.
- Ну... да, - смущённо выдавил Тору.
- Извини. Ничего важного, можем и позже поговорить.
- Нет, нет, я уже проснулся.
Фудзисима помялся, подбирая слова, и поднял голову. В глазах его не было и следа вчерашнего желания.
- Мм... прости за всё.
Тору густо покраснел:
- Ч-чего там... Пустяки...
Соврал, ясное дело. Вот уж как раз пустяками это и не было. Иначе почему он сейчас не может смотреть Фудзисиме в глаза? Совершенно некстати нахлынули воспоминания. Узкие холодные губы. Кончик языка на плотно стиснутых зубах - будто умоляет пустить его дальше. В животе снова сделалось горячо.
- Я сильно перебрал и сорвался.
Так, значит, это у него называется - "сорвался"?
- Извини за то, что доставил столько неприятностей.
- Ладно тебе, ничего ведь страшного... - Тору глядел вниз, стараясь спрятать пылающие щеки.
- И за это спасибо, - Фудзисима протянул ему одеяло. - Честно говоря, я вчера никакой был. Даже не помню, как ты вернулся. И как меня накрывал, тоже не помню.
- Что? - тупо переспросил Тору. - Ты же проснулся, когда я пришел! Ты еще сказал: "С возвращением".
Настала очередь Фудзисимы смущаться:
- Правда? Я так сказал?
- Точно сказал.
Мужчина покачал головой и признался:
- Не помню...
- Если не помнишь, то за что извиняешься?
- Я виноват. Не следовало удерживать тебя от встреч с теми людьми...
Да Тору и думать об этом забыл! Не до того было.
- Я напился... я ничего плохого не сделал, за что надо попросить прощения?
Тору не знал, что ему ответить. Выходит, как они целовались, Фудзисима не помнит... А вообще, помимо того, что он выпил лишнего и сильно, скажем так, удивил Тору, ничего ужасного не произошло. И потом, как бы Фудзисима отреагировал, расскажи Тору правду? О том, как он до сих пор чувствует сильные руки, обнимающие за спину, и отчего у него припухли губы? Фудзисима ведь буквально погребёт его под ворохом извинений. Кому охота портить отношения лишний раз? Подумаешь, пара поцелуев...
Раз Фудзисима забыл, то и вспоминать ему ни к чему.
- Ты всего лишь пил без стакана и разбрасывал по полу пустые бутылки.
На лбу и щеках мужчины вспыхнул румянец.
- Прошу прощения за недостойное поведение, - с этими словами Фудзисима поспешно ретировался.
Оставшись в одиночестве, Тору поскрёб затылок. Если Фудзисима эдакую малость так бурно переживает, то что бы с ним сделалось, узнай он о поцелуях? Свалился бы в обморок от стыда, не иначе.
Стрелки показывали час пополудни. За время разговора Тору окончательно стряхнул с себя сон, так что ложиться снова не стал. Он переоделся, умылся и пошёл в гостиную, где Фудзисима читал газету. При виде Тору мужчина быстро отвёл глаза, словно до сих пор стыдился. А Тору снова полезли на ум непрошеные картинки. Он хлопнул себя по щеке: "Я вообще когда-нибудь о чём-нибудь другом думать смогу?"
Бутылки пропали: видимо, Фудзисима успел их убрать. Потоптавшись на пороге, Тору вдруг вспомнил про "извинительный" подарок:
- Здесь где-нибудь лежало пирожное?
- Я поставил его в холодильник, - сообщил Фудзисима, не отрываясь от газеты.
- А, спасибо.
Он открыл дверцу: вот она, коробочка - на средней полке. Доставать или не доставать? Кстати ли это сейчас будет? С другой стороны, не оставлять же его просто так лежать. Может, лучше выбросить? А если Фудзисима в самом деле любит сладкое? Воистину, надежда умирает последней.
- На, это тебе.
Тору протянул всё еще упакованное пирожное Фудзисиме. Тот наконец-то отложил газету и озадаченно воззрился на подарок:
- Мне?
- Ну да, - Тору понадеялся, что и без слов будет ясно, по какому случаю презент. - Ты ведь ешь сладкое, Фудзисима-сан?
Мужчина не шевелился и по-прежнему смотрел крайне удивлённо.
- Наверное, не ешь. Извини.
Однако Фудзисима поднял руку:
- Нет, я ем. Просто так неожиданно...
- Ээ... не знаю. Стукнуло в голову купить... Возьми, пожалуйста.
- Благодарю, - Фудзисима принял коробочку куда церемоннее, чем Тору ее вручал. Взглянул на содержимое и слегка улыбнулся: - Выпьем кофе? А это разделим.
Он унес пирожное в кухню. Тору, у которого больше полусуток росинки во рту не было, не слишком вдохновляла перспектива начинать день сладостями. Но Фудзисима так счастливо хлопотал над чашками... Пирожное за каких-то 350 йен было бережно извлечено из целлофановой обертки и не без элегантности разложено по блюдцам. Фудзисима поставил кофе и десерт на столик, поблагодарил Тору ещё раз и занес над своей порцией вилку. Прихлебывая кофе, Тору смотрел, как он ест. А ел мужчина с явным удовольствием, торжественно, сосредоточенно - жевал и улыбался. И про кофе будто забыл. Неужели так вкусно? Тору отщипнул кусочек - приторно-сладкий крем оставил неприятное послевкусие, и парень поспешил заглушить его кофе. Фудзисима же добрался до кофе, лишь покончив с пирожным. А потом заметил, что порция Тору почти нетронута.
- Почему ты не ешь?
- Я... - с ходу придумать благовидную отговорку не удалось.
Фудзисима продолжал смотреть на тарелку.
- Хочешь, возьми? Правда, я уже попробовал...
Тору подтолкнул ему блюдце, мужчина в смущении покачал головой:
- Нет, оно же твоё.
- На самом деле, я не люблю сладкое. Все равно бы выкинул. Чего добру пропадать?
Несмотря на все уговоры, Тору был уверен, что Фудзисима побрезгует едой, к которой кто-то притрагивался. К его удивлению, тот протянул, не отрывая глаз от пирожного:
- Тогда, пожалуй, я его съем...
Добавку он жевал с не меньшим удовольствием. Но уничтожив примерно половину, поймал взгляд Тору, порозовел и уронил вилку на стол:
- Ты уверен, что сам не хочешь? - и покраснел до ушей. - Наверное, думаешь, я странный...
Его голос сошел на нет. Тору поглядел с жалостью:
- В любви к сладкому нет ничего странного. Между прочим, все знаменитые кондитеры - мужчины.
Однако Фудзисима не спешил возвращаться к десерту. Тору подумал, что правильно сделал, не рассказав ему о поцелуях. Раз уж бедняга даже есть стесняется, когда на него смотрят...
- Тебе понравилось?
Фудзисима не ответил. Похоже, вопрос еще больше его смутил.
- Просто я никогда не видел, чтобы ты ел сладости, и...
Тут Тору понял, что делает только хуже, и замолчал.
- Мама на этот счёт была очень строга. Не позволяла мне и притрагиваться к подобной еде, потому что у меня были проблемы с зубами. Потому, наверное, я и обожаю сладости - особенно западные, вроде пирожных. Но мужчине не пристало заходить в кондитерскую...
Последние слова Фудзисима почти прошептал. Бедный, подумал Тору, так любить сладкое и стесняться его покупать. Здесь и дешёвое пирожное райским угощением покажется.
- Тогда доедай, - попросил Тору. - Держу пари, это пирожное всю жизнь мечтало, чтобы ты его съел.
- Но...
- Прошу тебя.
Всего лишь кусок торта. Какая разница, съедят его или нет. Но для Тору это было важно.
- Пожалуйста.
Фудзисима беспомощно, как затравленный зверёк, стрельнул глазами по сторонам и взялся-таки за вилку. Глянул на Тору: не смотрит ли. Его пальцы вздрагивали. Губы коснулись блестящего металла, мелькнул язык. События сегодняшнего утра живо всплыли в памяти, и Тору невольно прикрыл рот ладонью.
Справившись с пирожным, Фудзисима искренне сказал: "Спасибо". На щеке у него осталось пятнышко крема. Крем на безупречном лице - от этого несоответствия Тору сделалось смешно.
- Почему ты смеёшься? - насторожился Фудзисима.
Тору перегнулся через стол и стёр пятнышко пальцем. Фудзисима, вспыхнув, отшатнулся.
- Ой, прости. У тебя просто крем...
Дрожа, Фудзисима провел по щеке рукой, решительно встал и ушёл. Тору проводил мужчину задумчивым взглядом. "А ведь я ему, может быть, нравлюсь", - вдруг понял он. Хотя никаких оснований для подобной мысли не было. Так, туманные подозрения...

Его рабочий день заканчивался в пять вечера. Забросив сумку на плечо, Тору направился к выходу и наткнулся на Харуку. Студентка колледжа, она тоже работала в этом универмаге. Милая девушка. И волосы заколоты надо лбом, как у маленькой.
- Там мороз, - предупредила она, растирая покрасневшие пальцы.
- Прямо-таки мороз?
- Угу. Наверное, снег пойдёт, - Харука повернулась было к дверям, но углядела затейливо украшенную лентами полку и ойкнула: - Ух ты. Уже ко Дню Святого Валентина приготовились? Да, сегодня ведь первое февраля...
На полке красовались недорогие, в районе 500 йен, шоколадки. Обычно праздничные товары так рано не завозили, но они по-своему подогревали энтузиазм покупателей.
- У тебя велосипед, Тору? Небось, мерзнешь по утрам. Давай я тебе на Валентина перчатки подарю или шарфик.
- Спасибо, у меня свои есть, - отказался он, и вдруг кто-то навалился ему на спину.
В воздухе поплыл аромат Lucky Strikes.
- Тору у нас при полном параде, милая. У него и перчатки есть, и шарфик, и даже шапка, - Кусуда расплылся в похотливой усмешке и добавил сладким шепотом: - Верно я говорю?
- Ясное дело. Холодно же. Что ты здесь вообще делаешь? У тебя смена ночью начинается.
- А я покупатель. Тружусь на благо родного магазина - повышаю процент продаж. А ещё я по тебе соску-у-учился!
- Мы виделись вчера утром. Когда ты успел соскучиться?
Харука, наблюдавшая за их перебранкой, заметила:
- А вы стали неплохими друзьями.
- Да нет, мы просто гомики. Скажи, Тору?
- Придурок! - возмутилась девушка. - Как не стыдно!
- Кусуда, не будь такой задницей. Всё. Увидимся, - стряхнув приятеля со спины, Тору вышел на улицу.
Вывел со стоянки велосипед, натянул перчатки и покатил вдоль дороги - в направлении, противоположном дому. Вот осталась позади станция. Тору ехал на север - в той стороне ему ещё не приходилось бывать. Впрочем, стоял уже вечер, и отъезжать далеко было не с руки.
С начала января Тору работал на дневной смене. Платили, конечно, меньше, зато он вернулся к нормальному режиму: ночью спал, днём бодрствовал. Прикинув, сколько времени уйдёт на приготовление ужина, Тору сверился с часами, решил, что проедет по северной дороге минут пятнадцать, и принялся что есть силы крутить педали. На улицах было людно, полно транспорта - приходилось вилять, выискивать щели. Этот горный велосипед Тору увидел в витрине сэконд-хэнда и моментально влюбился. Несмотря на то, что торговался парень до последнего, покупка пробила в бюджете ощутимую брешь. Зато расстояния, на которые Тору путешествовал, резко увеличились. Теперь он колесил по округе и составлял в уме карту местности. Какое-никакое развлечение. Но была у Тору и другая цель. Особенно внимательно он вглядывался в вывески, разыскивая яркие, написанные латиницей. Пока безрезультатно. Чем больше он отдалялся от станции, тем реже попадались магазины, и Тору уже собирался поворачивать, когда ему улыбнулась удача. "Французская кондитерская" гласили старинные буквы на ржавой вывеске. Лавка была старая и маленькая, с черепичной крышей. Внутри горел оранжевый, в форме ландыша, светильник. Тору слез с велосипеда и отправился en reconnaissance(6).
Сладкий густой дух ударил в ноздри. У Тору глаза разбежались: пирожные, пирожные и ещё раз пирожные... видно, дела в лавке шли неважно, раз столько товара осталось к вечеру. Шоколад le Gateau, тирамису(7), крем-брюле... До того, как Тору начал посещать западные кондитерские, единственное, что приходило ему на ум при слове "пирожное" - песочное пирожное с клубникой. А уж как он на первых порах мучился с названиями! К каждому пирожному крепился ярлычок с километровыми надписями латиницей, и Тору поначалу едва не прикусывал язык, пытаясь это выговорить. Чего там, однажды он в самом деле прикусил язык и ойкнул, насмешив девушку-продавщицу. Теперь же слова типа "одно Lubecker Nuss-Sahnetorte" или "Charlotte aux poirs" запросто вылетали изо рта. Хоть мастер-класс по закупке пирожных проводи.
Быстро изучив полки, Тору спросил песочное пирожное с клубникой и chiboust(8). Продавец, немолодой мужчина в белом, сильно смахивающий на рабочего, протянул ему коробочку. На лице его не появилось и следа профессиональной улыбки, да и сдачу он отдал небрежно. А "Спасибо за покупку", прозвучавшее Тору в спину, скорее походило на "Пошёл вон и не возвращайся".
Обратный путь занял больше времени: Тору боялся ударить коробку и держал руль одной рукой.
Это уже вошло в привычку - садиться после работы на велосипед и ехать за пирожными. Сам Тору не съедал и кусочка, всё исчезало в желудке его соседа по квартире. Сперва Фудзисима стеснялся, но со временем начал даже проявлять признаки нетерпения. В отличие от Фудзисимы, Тору не чувствовал ни малейшего неудобства, появляясь в кондитерской. Он просто принимал деловой вид "Я покупатель", и кому какое дело, в конце концов. Во многих магазинах его уже знали в лицо и подтрунивали: "А вы сладкоежка!". Тору смущался, но только поначалу.
О школе фотографии Фудзисима больше не заговаривал. Тору немного расслабился, но всё равно было нелегко. Иногда он себя ненавидел, иногда посмеивался. Куда не ткнись - сплошные разочарования. Новые дни несли старые тревоги. Следовало думать о будущем. А перед глазами по-прежнему колыхалась плотная белая занавесь.
Тогда как Тору постоянно пребывал в неясном раздражении, Фудзисима стал куда более человечным. При виде яркой сладости на блюдце лицо у него становилось совсем открытым. Куда только замкнутость девалась? Ел мужчина с неизменным блаженством, и Тору радостно было сознавать, что он способен сделать кому-то приятное. Теперь они каждый вечер вместе пили кофе в гостиной.
- Не знаю, вкусные ли эти, - счёл Тору нужным предупредить.
Фудзисима поставил чашки на стол и посмотрел вопросительно.
- Магазин старый, они даже не распродали почти ничего.
- Всё, что ты для меня покупаешь, вкусно, - отозвался Фудзисима.
Сказано было равнодушно, но Тору всё равно резко отвернулся, чувствуя, как загораются уши. Впрочем, он живо повернулся обратно и сделал несколько вдохов-выдохов, чтобы успокоиться. Пропустить зрелище "Фудзисима наслаждается десертом" было выше его сил.
- Хочешь попробовать? - предложил мужчина.
Сам он съел лишь чуть-чуть, и Тору насторожился:
- Так плохо?
Фудзисима хмыкнул:
- Наоборот, очень вкусно. Никогда такого не ел.
Все еще сомневаясь, Тору взял у Фудзисимы вилку и отломил кусочек пирожного. Взбитые сливки были густые, но не приторные. Бисквит пышный, в меру влажный и очень нежный. На вид - заурядная выпечка, но как же вкусно! Он даже тихонько застонал от удовольствия. Фудзисима довольно кивнул и, бормоча что-то одобрительное, прикончил пирожное. Только у Тору почему-то испортилось настроение.
На следующий день он наведался в ту же кондитерскую, и Фудзисима, явившись домой, первым делом заглянул в холодильник:
- Они из того же самого магазина?
- Да, - вопрос его почти обозлил.
Вид довольного Фудзисимы не только не радовал, напротив - будил в Тору непонятный гнев. Устав недоумевать, он сел, хорошенько подумал и пришёл к неожиданному выводу. Фудзисиме приносит удовольствие не тот факт, что именно Тору покупает ему пирожные, а сами пирожные. Приехали: ревновать Фудзисиму к еде... Назавтра Тору специально сходил в другой магазин. Мужчина увидел незнакомые упаковки и явно разочаровался. "Разочарованный Фудзисима" не понравился Тору еще больше, чем "довольный Фудзисима". Из чего следовало, что хочет Тору или нет, а придется ему покупать десерты в старой французской кондитерской. Ясно было, что разноцветные вкусности из неприметной витрины воодушевляли Фудзисиму сильнее, чем это мог сделать Тору.

В воскресенье у Тору был выходной, и он отправился в кондитерскую не вечером, а после полудня. Покупателей там по обычаю не наблюдалось, пирожные как лежали на полках, так меньше их и не стало.
- Одно со сливками и одно клубничное, - небрежно бросил Тору, подражая тону владельца лавки.
Старик бережно передал ему покупки (осторожность его диктовалась уважением к пирожным, а вовсе не к Тору), сунул сдачу и отвернулся - такая безмолвная борьба разыгрывалась между ними каждый раз. Однако дальнейшие события в ежедневный ритуал не вписывались. На выходе Тору столкнулся с человеком, который в этот момент пытался зайти, отшатнулся, потерял равновесие и упал. Коробка с пирожными весело покатилась по полу.
- Ох, святые боги... Простите меня, пожалуйста! Вы целы?
Над ним склонилась элегантная женщина. Знакомое лицо: иногда Тору видел её за прилавком, вместо сварливого старика.
- Спасибо, всё нормально, - он улыбнулся и поднялся на ноги.
Подобрал коробку, заглянул внутрь. Увы. В отличие от него, пирожные падения не пережили.
- Извините, извините, мы немедленно их заменим, - женщина взяла у Тору коробку и пошла к полкам
- Ээ... я с радостью оплачу.
По справедливости, произошедшее лежало и на его совести тоже. Но женщина и слышать об этом не хотела. Интересно, подумал Тору, она жена хозяина? В отличие от старика, всегда приветливая, с улыбкой на лице и очень вежливая. Через минуту женщина вернулась с новыми пирожными, кроме того, она добавила к его покупкам mille-feuille(9).
- Прощу прощения, я не брал mille-feuille.
- Это вам в качестве компенсации. К тому же, вы у нас две недели как постоянный покупатель. Вот и будет вам маленький приз.
Тору поблагодарил и взял пирожные, а женщина вдруг поинтересовалась:
- Вы для себя покупаете?
- Нет, для друга. Он в восторге от ваших пирожных, без конца их хвалит.
- Надо же, - восхитилась она. - Скажите, вы студент?
- Я ...ммм... на временной работе.
- Ясно. Простите, что так с вопросами налетела. И еще, не сочтите за грубость... вы не хотели бы поработать у нас?
Тору заморгал. Нет, он знал про объявление "Требуется помощь" на стене, однако листок был жёлтым и потрёпанным, и Тору всегда думал, что его просто забыли снять.
- Видите ли, - вздохнула хозяйка, - я собираюсь ложиться в больницу. Небольшая операция, ничего серьёзного, но недели четыре меня не будет. Как справимся, ума не приложу.
- Не надо мне тут мальчишек! - проревели из глубины магазина.
Тору вздрогнул, а женщина покачала головой:
- Никакого с ним сладу. Совершенно не умеет обращаться с людьми. Он ведь не желает зла, а покупатели от него в один миг разбегаются. Не знаю, что и делать... Может, ваш друг захочет здесь поработать?
Тору прижился в универмаге, но это ведь всего лишь временная работа. Таких пруд пруди. А лавочка, если никто не поможет, окончательно захиреет. Они и так еле на плаву держатся - едва знакомого человека на работу зовут. Да и приглашение Тору польстило. К тому же, поступив сюда работать, он сможет забирать столько нераспроданного товара, сколько душе угодно. И Фудзисиме приятно, и по кошельку не бьет.
Наладить дипломатические отношения со столь ненавистными ему пирожными заняло не много времени.
Вечером, закончив ужин, Тору осторожно сказал:
- Я уволился из универмага.
Фудзисима поднял голову, отложил палочки и выпрямился, давая знать, что готов слушать. Правда, слишком уж он был настороже для обычного собеседника.
- Я устроился в кондитерскую. Ту, где всегда беру пирожные. Домой буду возвращаться не позже.
Фудзисима нахмурился - с таким выражением лица он обычно всё обдумывал. Тору с нарастающим беспокойством ждал ответа.
- Ты точно хочешь там работать?
Тору не то чтобы всю жизнь мечтал: подумаешь, перебрался из универмага в кондитерскую. Просто, на его взгляд, в этой работе было немного больше смысла.
- Мне кажется, она лучше...
- Что ж, - помолчав, подытожил Фудзисима, - если ты так думаешь, стоит попробовать.
Вроде как не возразил, но и на одобрение мало похоже. Чего же он ожидает? Что сделать, чтоб он был доволен? Вопрос о школе фотографии или постоянной работе они больше не поднимали, а всё-таки Тору ощущал со стороны Фудзисимы безмолвное давление. И притворялся, что не замечает.
- Я буду приносить кучу пирожных, - весело пообещал он.

@темы: Манга, Фанфики

---

Из манги романс. Не мое!!!!!!

НЕ МОЕ!!!!

Холодный сон

После серьезной автокатастрофы Тору Такахиса теряет память. Выписавшись из больницы, парень идет жить к Фудзисиме - человеку, который объявляет себя его другом. Но почему же новоявленный друг наотрез отказывается говорить о прошлом Тору? Молчаливое отчуждение Фудзисимы, трагические события забытой жизни Тору... И всё же между ними неуклонно растет странная, неловкая нежность. Драма, романтика и трагедия - в одной захватывающей истории, где прошлое и настоящее сплетаются в причудливую вязь.


Нарисэ Конохара
Иллюстратор - Нанао Саикава
Перевод с яп. - Digital Manga Production
Перевод с англ. - Кана Го
ХОЛОДНЫЙ СОН

"Если бы в моей голове поработали пылесосом, - размышлял Тору Такахиса, - примерно так бы я себя и чувствовал. Кто я? Что я? Сколько не вспоминаю, толку ноль. Чистый белый лист..."
Комната, в которую привел его "друг", оказалась гостиной, хоть сейчас она больше напоминала склад. Должно быть, дело было в пирамидах картонных ящиков, расставленных по углам. Все верно: "друг" говорил, что только-только переехал. В незанавешенное окно смотрела ночь, слабо гудел обогреватель. Стылый еще воздух холодил лицо, заставляя Тору непроизвольно вздрагивать.
"Друг" поставил коробку с вещами Тору у стены и снова исчез в кухне. Тору (он, неспособный даже снять пальто, сидел на полу) проводил его пустым взглядом. За все это время "друг" не произнес ни слова. Перед тем, как приехать сюда, они поели в ресторанчике, но даже тогда между ними висела тяжелая тишина - будто на похоронах были. А вокруг кипела жизнь: веселая болтовня, взрывы смеха - тем более гнетущее впечатление производило их молчание. Впрочем, тишина, похоже, тревожила только Тору - лицо "друга" по обыкновению не выражало ровным счетом ничего, и Тору не мог понять, о чем он думает. И пусть парню приходилось встречать молчаливых людей, на фоне этого они казались прямо-таки воплощением красноречия.

Примерно два часа назад Тору покинул больницу. Время было довольно позднее: раньше у "друга" не получалось из-за работы. Сначала Тору ждал в палате, а сильно за полдень перебрался в холл: там хоть можно было скоротать ожидание за телевизором.
- А, Такахиса-сан, - в дверях показалась знакомая медсестричка. - Я думала, вас уже и след простыл.
- Меня только после семи заберут. Решил не занимать место, - отозвался Тору с вымученной улыбкой.
В шесть часов - время ужина - по коридорам поплыл соблазнительный аромат еды, и у Тору заурчало в животе. Когда же за ним приедут? Он уже начинал нервничать, когда в холл снова заглянула медсестра. Она сменила форменный халат на обычную уличную одежду: видно, собиралась домой после смены.
- Держите, только никому ни слова, - сестра сунула Тору несколько пирожков. - Знаете, без вас здесь будет скучновато. Икегами-сан, бедняжка, совсем приуныл. Вы ведь ему как внук стали.
Старик Икегами попал в больницу с вывихом бедра. Закоренелый циник, он был вдобавок болтлив, как сорока. Сестры за глаза звали его старым чудаком. Тору не посчастливилось занять кровать напротив, и каждый божий день его исправно потчевали историями о бурных годах эры Сёва. Так что теперь Тору не составляло труда хоть всю эскадрилью Икегами (тот некогда служил в военно-воздушных силах) по фамилиям перечислить, хоть имена внуков второго сына назвать.
- А как я уходил, он сказал, что наконец-то больше воздуха будет...
Всякий раз, когда Тору своими 178-ю сантиметрами загораживал старику окно, на парня обрушивался град жалоб. "Ты не стеклянный!", - брюзжал Икегами. Или - "Мне темно!".
- Ну-ну, - погрозила пальцем сестричка. - Икегами-сан, конечно, нехорошие вещи говорит, но на самом деле вы ему нравитесь. У нас пациенты от его сказок в другие палаты сбегали, а вы всё слушали.
Тору не стал объяснять, что просто не хотел ввязываться в споры, которые непременно бы разгорелись, пожелай он обменяться с кем-то местами.
Медсестра расплылась в улыбке и чувствительно хлопнула его по плечу:
- Вам нелегко придется, но вы мальчик хороший, вы справитесь. Давайте, молодой человек, выше нос!
Тору подумалось, что она слишком лестного о нем мнения, и все-таки слова ободрения он принял с благодарностью. Но тревога, тесно сдавившая грудь, не желала исчезать. Стоит ему выписаться, и прощайте привилегии и снисхождение, на которые он мог рассчитывать на правах пациента. Даже если память не восстановится, ему придется возвращаться к обычной жизни. Пусть и ничего не зная, ничего не умея...

Сигнал автомобиля вернул Тору к реальности. Пока он блуждал в воспоминаниях, в комнате стало гораздо теплее. В кухне, что располагалась напротив, булькала и шипела кипящая вода. Тору посмотрел в окно, гадая, разглядит ли машину. Нет, слишком темно. Только отражение... С оконного стекла на него смотрел незнакомый юноша. Три месяца прошло, а он так и не привык к этому лицу - лицу двадцатитрехлетнего парня, по имени Тору Такахиса. Своему собственному лицу. При виде его Тору испытывал лишь прохладное отстраненное любопытство человека, рассматривающего чужую фотографию.
Скрипнул деревянный пол, и Тору обернулся. Это был "друг" - он подошел к Тору с двумя чашками в руках. В мрачной гостиной вкусно запахло кофе.
- Держи.
- Спасибо...
Кофе оказался великолепный: мягкий, ароматный - не то что из больничного автомата. "Друг" стал у окна: вглядывался в густую тьму, небрежно прихлебывал из чашки.
Его звали Кейси Фудзисима. Было ему двадцать восемь лет, и ростом он уступал Тору на добрых десять сантиметров. Стройный, подтянутый. Лицо с мелкими чертами, правильное, но какое-то невыразительное, словно застывшее. Волосы всегда аккуратно причесаны, сверкающая чистотой рубашка. Из-за бедной мимики Фудзисима производил впечатление человека неприветливого и, пожалуй, слегка напряженного, но его заботливое отношение сводило подобное впечатление на нет. По-видимому, общительность в список душевных качеств Фудзисимы не входила, и все же вряд ли бы кто-то отнес это на счет его холодности.
Покончив с осмотром окрестностей, Фудзисима повернулся к Тору. Их глаза на миг встретились - Тору поспешно отвел взгляд.
- Я приготовил тебе комнату. Если чего-то не будет хватать, скажи.
- Ээ... спасибо большое... правда, спасибо...
Фудзисима невозмутимо пил кофе, глядя на рассыпающегося в благодарностях Тору.
"Лучше б он сказал: "Не за что" или "Будешь должен", - тоскливо подумал тот.
Слова точно в воздухе повисли, никому не нужные. Чувство не новое: при разговоре с "другом" у Тору частенько бывало такое ощущение.
Фудзисима появился в его жизни три месяца назад, и все же Тору до сих пор имел на его счет некоторые сомнения. Он подозревал, что Фудзисима его начальник или что-то вроде того, но сам Фудзисима утверждал, будто они друзья.
- Ты, кажется, устал. Может, пора спать?
Тору не с чего было уставать: весь день он абсолютно ничего не делал. Однако согласиться означало остаться, наконец, одному. И внезапно захотелось вон из этой неуютной гостиной.
- Да, и правда... Я пойду...
Прежде чем отправиться к себе, Тору заглянул в кухню сполоснуть чашки. Такого крана он раньше не видел и, как им пользоваться, не знал - пришлось мыть холодной водой. Перед дверями предоставленной ему комнаты Тору потер озябшие руки и поправил на плече лямку сумки. Ступил вперед - навстречу пахнуло приятным теплом. Здесь он будет жить... В спальне, размером в шесть татами, из мебели была только кровать. Стоя в полутьме, Тору безучастно слушал гул обогревателя.

- Кто я? - спрашивал он себя снова и снова, а ответа все не было.
Тремя месяцами раньше, в середине августа, он попал в автокатастрофу. Во всяком случае, ему так рассказывали. Тору помнил, как очнулся в реанимации, среди множества приборов, помнил, что было потом... А что было до?
Когда он в первый раз открыл глаза, медсестра спросила, как его зовут. Он понимал, что она хочет узнать его имя, что это очень важно, но ответить не смог. Забыл. Забыл имя, возраст, адрес, работу, семью... По памяти как ластиком прошлись. Это его беспокоило, да ещё врачи с сёстрами жару поддавали. А потом к нему привели посетителя - совершенно незнакомого человека. Мужчина внимательно посмотрел на него и сказал доктору:
- Да, ошибки быть не может. Его зовут Тору Такахиса.
Тору Такахиса... Тору Такахиса... Имя действительно могло принадлежать именно ему. И в равной степени - любому другому.
Черепно-мозговая травма, повреждённое правое легкое, сломанные ребра и ключица, вывихнутая правая рука. В довершение всего, травма головы вызвала амнезию. Такой вот диагноз. За три месяца раны закрылись и кости срослись, но память о прошлом осталась где-то далеко (может, в разбитой машине?) и до сих пор не вернулась.
Белое пятно страшило. Где он родился? Какие родители его воспитывали? С кем он дружил? Как учился? Чем занимался? Что хотел сделать? Он не видел дороги - ни вперёд, ни назад - и это повергало его в ужас. Беспокойство и раздражение росли, он начал срывать зло на окружающих. "Как же больно ничего не знать!"
С ним говорил молодой доктор, медленно моргающий из-под очков:
- Практика показывает, что нельзя сказать точно, когда ваша память вернется. Иначе говоря, это может случиться завтра, а может и через двадцать лет. Не следует переживать из-за прошлого, подумайте лучше о будущем. У вас вся жизнь впереди, Такахиса-сан...
"Пошёл к чёрту, - думал он. - Тебе легко говорить, ты-то всё помнишь. А я не знаю, что люблю, что мне не нравится, чем я интересуюсь... о каком будущем речь?! Я не могу начать с нуля! У меня что-то было!" Он так и не сказал этого вслух - только опустил голову и прикусил губу.
В больнице, куда его привезли после аварии, он не оставался и недели: Фудзисима решил, что ему будет лучше в другом госпитале ("У меня там есть знакомый доктор"). Согласия Тору он не спросил, а Тору было все равно.
Он потихоньку выздоравливал, и навещал его только Фудзисима. Приходил раз в день, точный, как часы. Кроме его рассказов, у Тору не было источников информации о себе. А так как разговорчивостью Фудзисима не отличался, прошло немало времени, прежде чем Тору более или менее восстановил с его слов своё прошлое. Судя по этим историям, Тору рано потерял родителей. Братьев, сестер и близких родственников у него тоже не было. В общем, один как перст. Окончил старшую школу, работал водителем в службе доставки.... Впрочем, после аварии с работы его уволили, а из квартиры выселили за неуплату. Обо всех этих несчастьях, излагаемых монотонным голосом, Тору слушал без особого интереса. Соотнести их собой не получалось, и единственная мысль была: "А, вот оно как..." Но когда Тору поправился, и встал вопрос о выписке, он почувствовал, что пора бы серьёзно задуматься о будущем. Страховка за машину покрыла больничные счета, сказал Фудзисима. Но и только. Где взять денег на новое жильё? Фудзисима передал ему пакет, где лежали личная печать(1), страховочный сертификат и 30 000 йен. Что странно, телефон отсутствовал. Он спросил насчёт этого Фудзисиму.
- Телефон принадлежал компании - его забрали, когда тебя уволили, - объяснил тот.
Выходило, что своего телефона у Тору не было. Не обнаружил он и банковской книжки: значит, сбережений у него тоже не было. С теми 3 650 йенами, которые нашли у Тору в бумажнике, всю его наличность составляли 33 650 йен. Он подумывал одолжить у Фудзисимы, но даже заикнуться о деньгах духу не хватало.
Друг, которого он не помнит? Фудзисима уладил дела со страховкой, оплатой лечения и всё такое, плюс приходил каждый день, из чего Тору понял, что они довольно близки. И всё равно, Тору предпочитал держать дистанцию между собой и этим мужчиной, которого будто бы окутывала глухая пелена отрешённости.
За неделю до выписки Фудзисима предложил: "Не хочешь пожить немного у меня?" Сначала у Тору камень с плеч свалился: "Спасён!", но по зрелом размышлении он засомневался, будет ли это правильно, и уже не мог так беззаботно радоваться. Он знал, что Фудзисима - неплохой человек. Более того, чересчур уж добрый... На душе скребли кошки. Стараясь избавиться от неприятного осадка, Тору поинтересовался:
- А как мы познакомились?
Фудзисима долго молчал, Тору даже решил, что его вопрос проигнорировали, но в конце концов последовал ответ:
- Работали вместе.
Тору попытался выяснить, что это была за работа, однако Фудзисима вдруг заторопился домой. На этом всё и закончилось. Тору недоумевал, в каких отношениях может находиться с человеком на шесть лет его старше, пусть они и работали на одной работе... Три месяца минуло, а яснее не стало.

В больнице Тору привык просыпаться ровно в шесть тридцать - когда медсестра начинала обход. Вот и сейчас он открыл глаза в половину седьмого, посмотрел на часы и улыбнулся. Было тепло, выбираться из уютной кровати не хотелось. Тору поглубже зарылся в одеяло и снова задремал, но громкий стук в дверь разбудил его окончательно. Парень подскочил как ужаленный. Полвосьмого. Сообразив, что уже не в больнице, он бросился открывать. На пороге стоял Фудзисима. Тору глянул на его темно-серый костюм и безукоризненную причёску, невольно расправил плечи и тут же устыдился своей пижамы и заспанного вида.
- Я на работу. Вернусь к половине восьмого, - с этими словами Фудзисима протянул Тору ключ и сложенную пополам банкноту. - Ключ от квартиры, деньги на еду.
- Я не могу их взять! - запротестовал Тору. - Десять тысяч... Здесь слишком много!
- Если будет сдача, купи себе что-нибудь.
Фудзисима решительно втиснул купюру в ладонь Тору и ушёл. Даже после того, как затихли его шаги, в воздухе осталось ощущение неловкости.
Когда Тору не хватало больничного обеда и он брал себе пакетик сока или бутерброд, немудрёные покупки сокращали выделенные ему на день финансы примерно вдвое. Да он на такую "сдачу" месяц мог бы питаться... Тору, конечно, знал, что до этого дойдёт рано или поздно, но необходимость вот так принимать деньги сильно уязвляла его мужскую гордость. Так нельзя. Нельзя влезать в долги. Амнезия амнезией, но он ведь не инвалид - он вполне может работать. В ванной, чтобы успокоиться и собраться с мыслями, Тору хлопнул себя по щеке. Плеснул в лицо водой, побрился бритвой, которой пользовался еще в больнице. Посвежевший, вернулся в комнату, надел джинсы и рубашку, накинул пальто. И вышел из квартиры, крепко сжимая в ладони ключ.
Из окна лестничной площадки Тору увидел автостоянку: она располагалась прямо перед зданием и была величиной примерно со школьный двор. Так вот откуда гудела вчера машина... Тору спустился на первый этаж. На улице внимательно посмотрел направо и налево, пересёк дорогу и оказался под сенью деревьев, на тропе. Тропа вела к центру парка, там она огибала большое озеро, а вокруг стояли скульптуры, качели и песочницы. В смотровом павильоне щебетали две молодые мамаши с детьми на буксире. Тору осмотрел парк, снова перешел улицу и очутился в торговом квартале. Судя по старомодным магазинам, строили его довольно давно. Магазины, впрочем, были закрыты - слишком ранний час. Миновав квартал, Тору вышел к станции. За станцией виднелся книжный магазин, еще дальше маячила вывеска аптеки. Исследуя район, Тору не забывал время от времени оглядываться и находить глазами свой дом. Если он заблудится - это конец: назад он не вернётся. Ни адреса квартиры, ни телефона Фудзисимы Тору не знал. Даже если позвонить в полицию из автомата, всё, что он сможет сообщить, это свои имя и возраст. Зимний ветер хлестнул по ушам - Тору поёжился и спрятал руки в карманы.
Он повернул обратно, едва добравшись до аптеки. Во-первых, побоялся заходить далеко. А во-вторых, начал напоминать о себе голодный желудок. "Есть хочется", - думал Тору, выходя из парка. И тут он увидел на углу универмаг. "Требуется помощь", - гласило объявление. Будто зачарованный, Тору стоял перед объявлением, пока клерк не начал подозрительно на него поглядывать.
Фудзисима вернулся около восьми. С усталым видом шагнув в гостиную, он сказал сидящему перед телевизором Тору:
- Я дома, - и опустил на стол пластиковый пакет. - Купил нам ужин. Пойду переоденусь, начинай без меня.
Из пакета Тору достал два бенто, тарелки и две бутылки чая. Всё аккуратно расставил, чтобы было готово к приходу Фудзисимы. Похоже, тот, как настоящий холостяк, сам не готовил. Ужин Фудзисима съел молча, убрал пустую посуду в мусорное ведро и явно вознамерился снова уйти.
- Постой, - робко окликнул Тору. - Можно задать вопрос?
Мужчина сел в кресло и выжидательно уставился на протянутый Тору лист бумаги. Пробормотал:
- Резюме...
- Я нашёл себе работу в универмаге возле парка. Она в ночное время, но мне всё равно сказали принести резюме. А я не помню... Нужно указывать начальную школу?
С полминуты Фудзисима в молчании смотрел на лист.
- Нет. Только старшую и предыдущие места работы.
- Старшую?.. - Тору вздохнул: в голове было пусто.
- Муниципальная Академия Сёоёо.
Фудзисима протянул руку - Тору поспешно отдал ему ручку. Мелким угловатым почерком он записал на обратной стороне прилагающегося к резюме вкладыша название старшей школы Тору и перечень всех его компаний-работодателей.
- Почему ты решил устроиться на работу? - в голосе Фудзисимы, в целом спокойном, явственно звучала нотка упрёка.
- Магазин близко от дома, и потом, я не хочу быть обузой. Я тоже могу зарабатывать.
- Деньги - не твоя забота, - его тон потяжелел.
- Но мне не нравится жить у кого-то на иждивении! Слушай, а можно я потом разберу эти коробки?
- Они тоже не твоя забота.
- Значит, здесь есть вещи, которые мне нельзя трогать?
- Я тебя не за тем сюда звал, чтобы ты занимался уборкой. Лучше о себе позаботься.
Тору понимал, что Фудзисима о нём беспокоится, но насколько легче было б, скажи тот: "Конечно! Какие вопросы!"
- Но днём я просто умру от безделья. Что мне можно поделать?
Фудзисима нахмурился. Огорчённый, Тору пытался понять, чего же в его желании чем-то себя занять, такого плохого. Наконец, мужчина медленно произнес:
- Поступай, как знаешь. Хочешь работать - работай, хочешь убирать - убирай. Просто имей в виду: это ни в коей мере не является твоими обязанностями.

Жизнь постепенно входила в колею. В универмаге Тору нравилось, хотя привыкнуть к новому режиму - с полуночи до восьми утра - оказалось тяжеловато. После смены он, под щебет птиц, шёл через парк, и странно было видеть, как люди только-только отправляются на работу. Дома Тору падал на кровать и моментально отключался. Его "день" начинался с сумерками, из-за чего он поначалу чувствовал себя самым натуральным Дракулой. Впрочем, за неделю организм благополучно перестроился. Директор и коллеги о его амнезии ничего не знали: жалости или, того хуже, излишнего интереса к своей персоне Тору не хотел. Скоро он сдружился с Масахико Кусудой: парень учился в колледже и был всего на два года младше Тору. На первых порах знакомства Тору часто слышал вопросы, вроде "Откуда ты?" или "В какие кружки ты ходил в старшей школе?". Врать он не любил, изобретать отговорки надоело, и в конце концов Тору во всём признался, предупредив Кусуду, чтобы тот держал язык за зубами. "Найди другого идиота!" - не поверил вначале приятель. Однако Тору не пытался его переубедить, и через три дня Кусуда сам вернулся к этому разговору, переспросив: "Ты что, всерьёз ничего не помнишь?" Он не сочувствовал, скорее, восхищался и всё повторял: "Ну ты прям как в кино!" Такое несерьёзное отношение вполне устраивало Тору, которому встревоженных лиц (точнее, одного лица) доставало и дома.
Сегодня они с Кусудой снова работали в паре. По ночам посетителей было немного, но дел хватало: помыть, прибраться на складе, разложить товар по полкам. Скоро они устали и сели отдохнуть. Кусуда стянул с прилавка несколько томиков манги и пролистывал их один за другим, пристроившись в мертвой зоне камеры наблюдения.
- Эй, ты и на Новый год работать будешь?
- Нуу... да, менеджер попросил.
- Я в прошлом году работал - с кануна и до третьего дня года. Это чистое убийство, поверь мне. Первый раз в новом году идут из храма, первый раз в новом году встречают рассвет... я думал, они вообще никогда не кончатся.
- И что? У меня времени много. И заплатят больше.
Кусуда со вздохом захлопнул мангу:
- Этот твой зануда-сосед тоже Новый год с работой праздновать собирается?
- Он не зануда, - Тору вдруг помрачнел. - Но вообще, да... наверное, так он и сделает. Кажется, он не в ладах с семьёй.
- Ух ты, правда, что ли?
- Вроде как он от них ушёл.
- Ушёл? - глаза Кусуды пылали любопытством. - В смысле, "вот он я, а вот вы, и я вас знать не хочу"? Ничего себе! Это ж не шуточки!
- Не шуточки, - согласился Тору. - Я тоже волнуюсь, но нельзя же ему в душу лезть.
У каждого человека есть секреты. И Фудзисима вполне имел право как ничего не рассказывать Тору, так и не отвечать на его вопросы. В этом Тору убедился сегодня утром, когда поинтересовался у Фудзисимы, не поедет ли тот домой на праздники. Почти месяц длилась новая жизнь. Вот странно... Кусуда был ему никто. И за это время они неплохо сошлись, во всяком случае, достаточно для того, чтобы с лёгкостью болтать на разные темы. А Фудзисима, утверждавший, что они с Тору друзья, продолжал отмалчиваться. Виной ли тому нелюдимость Фудзисимы, или то, что Тору чувствовал себя его должником... А ещё они почти не видели друг друга. Фудзисима работал днём, Тору ночью - фактически, они встречались только за ужином. Да и то, Фудзисима, как воды в рот набрав, съедал свою порцию и исчезал у себя в комнате. По вечерам он выглядел совершенно измотанным. Усталость читалась в выражении его лица, посадке головы, походке... Глядя, как Фудзисима идет к дверям, Тору думал: "Как выжатый лимон... Ничего удивительного, что ему охота поскорее завалиться спать". И оставался в пустой гостиной. Да, ему было одиноко, да, хотелось поговорить о том, о сём. Однако вынуждать еле живого человека - нет, это жестоко. И Тору сидел один, в тишине...
Кусуда разглядывал рекламный вкладыш. С глянцевой бумаги ослепительно улыбались красотки, но на обратной стороне рекламировались и другие альбомы - пейзажи, фотографии животных.
- Кстати, мне вот в голову пришло. Пока я лежал в больнице, Фудзисима-сан часто приносил книги. Ну, чтобы я не скучал. Но это были сплошные фотоальбомы.
- С голыми девочками?
- Ха, если б так, я б уже нашёл им применение...
Кусуда тоже хохотнул.
- Фотоальбомы? Чудак... Понимаю, кроссворды или там журналы какие.
Альбомов скопилось штук двадцать, не меньше. Тору складывал их на полку, и некоторые медсёстры пребывали в полной уверенности, что он фотолюбитель.
- Может, Фудзисима-сан увлекается фотографией?
- Я тоже так подумал.
- Знаешь, бывают ведь фанаты. Думают, что раз они от чего-то тащатся, так и другие обязаны на это молиться.
- Не говори так. Он просто обо мне заботится.
Тору до сих пор не видел комнату Фудзисимы. Стучал в дверь, когда хотел что-то сказать, но внутрь не заходил. Ему представлялись огромные деревянные шкафы, битком набитые фотоальбомами, и большой профессиональный фотоаппарат на треноге.
- Я вот тебя слушаю, как ты рассказываешь, - Кусуда сцепил пальцы на затылке, - и непонятно, какой этот Фудзисима-сан. Добрый, злой ... даже сколько ему лет, неясно.
Тору и сам был бы рад определиться со своим мнением о человеке, по имени Фудзисима. Увы, слишком многих кусков не хватало в затейливом паззле. Поэтому он озвучил лишь одну мысль, в которой уж точно не сомневался:
- ...он неплохой человек...

Вечером Тору проснулся в пять. Натянул пальто, перчатки, повязал шарф и пошёл в торговый квартал - за продуктами к ужину. Забавляясь яростным торгам домохозяек, обошёл все магазины по очереди и, возвратившись, немедленно принялся за готовку. Сегодня на ужин планировался оякодон(2); блюдо было готово, оставалось лишь заправить его яйцом, но это уже потом, когда вернётся Фудзисима.
Мужчина всю еду покупал - воду и ту редко кипятил, и каждый вечер на столе красовались неизменные бенто из универмага или близлежащего супермаркета. Тогда Тору начал готовить себе сам. Он знал, что на пищу тратятся не бог весть какие деньги - просто хотел сделать своё пребывание здесь чуть менее обременительным. Фудзисима не возражал, но лишь до тех пор, пока не увидел, как Тору накладывает две порции. Готовь для себя, сказал он, мне не надо. Без вопросов снабжая Тору деньгами на продукты и одежду, Фудзисима, однако, вставал на дыбы, когда подозревал, что Тору выполняет какую-то работу и для него тоже. В свою очередь, Тору запрет обходил, как мог. Заяви он, ради чего на самом деле суетится у плиты, и Фудзисима никогда бы не согласился. А так Тору настаивал, что ему нравится сам процесс. И почему бы Фудзисиме тоже не попробовать результат его хобби?
Сначала выходило ужасно. По правде говоря, Тору надеялся, что до аварии был неплохим поваром и что раз его голова ничего не помнит, то должны помнить руки. Надежды почему-то оправдаться не спешили. Но его добровольный дегустатор ни разу не пожаловался: безропотно ел и недоваренный рис, и раскисшие овощи и даже зажаренные до состояния угольков гамбургеры. Со временем Тору наловчился и больше не сгорал от стыда при виде собственных кулинарных шедевров. Следовало только придерживаться указанных в книгах пропорций - и получалось вполне достойно.
Фудзисима пришел домой в половине восьмого. И, к удивлению Тору, в кои-то веки заговорил.
- Я хочу тебе кое-что сказать после ужина. Не затруднит остаться в гостиной?
На секунду Тору подумалось, что разговор будет на тему "Погостил - пора и честь знать". Тем не менее, он решил не паниковать раньше времени. После ужина парень сварил две чашки кофе и сел на диван, лицом к Фудзисиме.
Диван этот появился в гостиной на прошлой неделе. Ящики к тому времени убрали, на окнах появились занавески, но комната по-прежнему выглядела нежилой. "Здесь не помешал бы диван", - заметил как-то Тору. На следующий день Фудзисима вручил ему кредитку и отправил за диваном. Тору даже не по себе стало от готовности, с которой мужчина откликнулся на брошенное почти вскользь замечание. Он было запротестовал: "Если мне нужен диван, то мне за него и платить", однако Фудзисима не желал ничего слушать. И выбранный Тору диван, удобный, классического коричневого цвета, не слишком дорогой, но и не дешёвый, ему, кажется, пришёлся по вкусу. Во всяком случае, он, всегда уходивший сразу после ужина, начал некоторое время проводить в гостиной, на диване.
- Это тебе, - Фудзисима держал пакет с эмблемой книжного магазина.
Пока Тору разворачивал подарок, голова у него кружилась от обилия нахлынувших мыслей. В пакете оказался фотоальбом - один из тех, что рекламировала манга, которую читал Кусуда.
- Спасибо...
Подарки ведь не возвращают, пусть они и бесполезны. Тору оставалось только поблагодарить и притвориться заинтересованным. Альбом назывался "Виды Токио", городские пейзажи буквально оживали на страницах, хоть были чёрно-белыми. Когда Тору отложил книгу на край стола, Фудзисима показал ему конверт чуть больших, чем альбом, размеров.
- Что там?
- Посмотри сам.
Тору вытащил из конверта брошюрку. "Летняя школа художественной фотографии" - гласил заголовок.
- На электричке примерно пять остановок отсюда. Для поступления нужна старшая школа или равноценный уровень образования. Вступительный экзамен включает собеседование и эссе в марте, учебный год начинается в апреле.
- Минутку, - растерянный Тору уронил брошюру на стол. - Ты хочешь, чтобы я учился фотографировать?..
- Вреда от этого не будет.
"С какой стати!", - ошарашенно подумал Тору. Глаза сидящего напротив человека были кристально-честные.
- По-моему, очень хорошая профессия. Ты молод, быстро научишься. Расходы я беру на себя, а если не хочешь принять это как подарок, считай, что я одолжил. Когда сможешь - вернешь.
"Дурдом, - лихорадочно размышлял Тору. - Я люблю смотреть фотографии, но это вовсе не значит, что я хочу быть фотографом! Сначала ты таскаешь мне альбомы, теперь летняя школа... я бы обрадовался, если б хоть немного этим интересовался... Но даже если ты силком заставишь меня туда поступить, ничего, кроме головной боли, не получится!"
До этого он принимал всё, что ему давали, с благодарностью. Многие вещи были действительно полезны, и даже в ненужном Тору видел лишь проявление заботы. Однако теперь он не мог сказать: "Ну хорошо" Мало того, что у него нет ни малейшего желания ходить в эту школу, так еще долг вырастет неимоверно!
Тору отвернулся и пробормотал:
- Даже не знаю...
- Что-то не так? - приподнял бровь Фудзисима.
- Ты мне много фотографий приносил, но у меня и мысли не было самому заняться съемкой.
- Ты наверняка заинтересуешься в процессе.
Едва ли понимая, что Тору отказывается всерьёз, Фудзисима начал листать альбом. На середине он остановился, и губы его вдруг тронула улыбка. На фотографии маленькая девочка стояла перед старым магазинчиком дешевых сластей. Малышка крепко прижимала к себе куклу, и видно было, что она вот-вот расплачется...
- Ты сможешь делать снимки, которые будут волновать человеческие сердца. Я не сомневаюсь, из тебя получится настоящий мастер.
Тору в жизни фотоаппарат в руках не держал и понятия не имел, откуда у Фудзисимы такая уверенность.
- У тебя еще три месяца в запасе. Подумай, как следует.
Он ушёл, а Тору всё смотрел на альбом. Фотографии, несомненно, были хороши: люди на них дышали. Однако побуждения создавать нечто подобное они не вызывали.

В столь ранний час в универмаге не было ни единого посетителя. Будь на то воля Кусуды и Тору, они начинали бы работать только с первыми электричками. Но начальство устраивало проверки около четырёх утра - приходилось честно отсиживать и эти "мертвые" часы. Закончив раскладывать товар, Тору вернулся к прилавку, за которым маялся полусонный Кусуда.
- Много народу - катастрофа, - зевнул парень. - А когда мало, от скуки помереть можно...
- Ну да.
Кусуда яростно потер глаза:
- Сегодня двадцать четвертое.
- Угу, - Тору потрепал по голове игрушечного Санта-Клауса на прилавке. - Когда люди проснутся, будет уже канун Рождества.
- Фигня, - теперь Кусуда чесал макушку. - Мы во всём копируем Запад. Есть Бон(3), Новый год... так какого ещё черта нужно японцам?
Буквально на днях Кусуда расстался с девушкой. Они встречались около двух месяцев; парень все уши Тору прожужжал своими грандиозными планами на канун Рождества. Теперь планы рухнули вместе с великой любовью, и с досады Кусуда присоединился к "армии трудоголиков".
В ответ на сочувственную улыбку Тору получил привычное: "Я так больше не могу..."
- Да, совсем забыл. Я разговаривал с одним человечком, и он сказал, что на серьезные занятия фотографией нужно ухлопать прорву денег.
- Ясно...
- Ясно, что ничего не ясно, - оживился Кусуда. - А как Фудзисима-сан?
- Как всегда. Стоит мне попасться ему на глаза, и он спрашивает, что я надумал.
Хоть Фудзисима и дал Тору время на размышления, ему явно хотелось быстрее узнать результат, и он не уставал повторять: "Ну что? Решил что-нибудь?" Тору отвечал: "Я ещё думаю", но с каждым разом нервничал всё больше.
- Знаешь, Такахиса, Фудзисима-сан ведёт себя так, будто он тебе хозяин, а не друг.
Тору поморщился: чувствовать себя чьей-то собственностью ему решительно не нравилось.
- А не может быть, что перед тем, как потерять память, ты любил фотографировать? И говорил ему, что хочешь стать фотографом?
- Вряд ли.
- Но вероятность-то есть. Ты же не помнишь точно.
Тору побарабанил по прилавку:
- Понимаешь, тогда бы во мне что-то шевельнулось при виде этих фотографий. А я их тысячу раз видел - и ничего.
- Значит, надо идти напролом. Возьми да спроси его в лоб, почему он к тебе пристаёт.
Как будто Тору об этом не думал! Он хотел спросить, однако не смел. Изредка Фудзисима приносил альбом в гостиную и садился его разглядывать. Альбом был точь-в-точь как у Тору. А поскольку мужчина ни разу не спрашивал разрешения взять его, Тору решил, что у него есть свой экземпляр. Очевидно, Фудзисиме нравились фотографии. Он молчал, но в глазах его восхищения и энтузиазма светилось - куда там Тору.
Возможно, заниматься фотографией было нереализованным желанием самого Фудзисимы. Если они поссорятся из-за этого, их отношения, и без того не слишком теплые, испортятся вконец. И тогда Тору прикажут убираться, и он останется один, без единого воспоминания, на которое мог бы опереться. Подобная перспектива приводила Тору в ужас. Вот почему он не мог прямо сказать: "Я не хочу".
Открылись автоматические двери, эхом отозвался зуммер, и в магазин зашёл первый покупатель.
- Добро пожаловать! - заученным хором сказали Кусуда и Тору.
При виде человека в длинном черном пальто оба мысленно напряглись. В это время суток, и особенно под конец года, нередко попадались грабители, о чём неоднократно предостерегал менеджер. Но волновались они напрасно. Подозрительный посетитель был ни кто иной, как Фудзисима собственной персоной. Он медленно подошёл к прилавку и положил на него бутылочку кофе и плитку шоколада.
- 573 йены.
Мужчина полез за бумажником. Всё-таки они с Тору жили вместе, и молчать было бы невежливо, так что парень спросил:
- Что ты здесь делаешь в такое время?
Фудзисима поднял голову. Тору и прежде замечал, что у него какой-то нездоровый цвет лица, но теперь голубовато-серую бледность дополняли покрасневшие глаза.
- К утру надо разобраться с бумагами, ночь сидел, начал засыпать. Хотел выпить кофе, а он кончился... Когда я это обнаружил, то кофе захотелось еще больше. Вот, решил зайти.
Он вздохнул, и в тяжёлом вздохе Тору явственно различил: "Валюсь с ног..."
- Горишь на работе?
- Под конец года везде так. Не привык я по ночам... Тебе здесь тоже спать некогда.
В магазине заиграла лёгкая рождественская песенка, и Фудзисима, потянувшийся за сдачей, застыл.
- О... - невнятно бормотнул он, схватил деньги и был таков.
- Эй, - позвал Кусуда. - Это - Фудзисима-сан?
Тору кивнул.
- Надо же. На самом деле я этого парня много раз видел. Но по твоим рассказам мне представлялся злобный маньяк-трудоголик, а он вроде ничего, вменяемый.
- В каком смысле? Я никогда не говорил, что он маньяк-трудоголик, да ещё злобный!
- Хорошо, хорошо... но мне так показалось.
Очередная трель возвестила о появлении ещё одного покупателя, теперь - девушки. Тору сканировал ее покупку, а перед глазами всё стояло иссиня-бледное лицо Фудзисимы. "Надо приготовить что-нибудь вкусное на ужин, - решил он. - Может, это его немного взбодрит. К тому же, Рождество как-никак..."
- С вас 350 йен, пожалуйста, - сообщил Тору, но все мысли уже вертелись вокруг вечернего меню.

В мясной лавке, не устояв под бешеным натиском знакомой продавщицы, Тору купил индейку. Он пробовал ее варёной в стиле тэрияки(4) - и знал, что вкусом она почти не уступает цыпленку. Еще крем-суп, копченый лосось под маринадом, фруктовый салат... В общем-то, места на столе рождественский ужин занял не намного больше, чем обычный. Итак, всё было готово. Всё, за исключением главного блюда - самого Фудзисимы. Тот что-то опаздывал. Соскучившись ждать и окончательно проголодавшись, Тору прилёг на диван и незаметно задремал.
Проснулся парень от того, что его легонько трясли за плечо.
- Извини, я сегодня задержался.
Часы показывали девять. Под полными раскаяния глазами Фудзисимы залегла чернота, он выглядел ещё хуже, чем вчера. Тору встал, намереваясь разогреть еду, но мужчина вдруг сунул ему пакет.
- Что там?
- Это тебе. Открывай.
На лице дарителя желания видеть подарок распакованным было больше, чем у получателя, и Тору это не понравилось. Однако, не желая огорчать Фудзисиму, он принял пакет и вытряхнул оттуда коробку. Сдернул обертку, посмотрел на цветное изображение, напечатанное на крышке, и решительно протянул всё обратно.
- Я не могу ее взять. Верни в магазин.
Фудзисима не шевелился:
- Бери, не стесняйся.
- Я не стесняюсь.
Картинка изображала однообъективную зеркальную камеру. Даже на вид, недешёвую.
- Я подумал, что фотоаппарат - неплохой рождественский подарок. Ты никак не можешь определиться, идти ли в школу, а если возьмёшь в руки настоящий...
- Пожалуйста, верни его в магазин.
- Да ладно тебе...
- Прекрасно, тогда я сам верну.
Только сейчас Фудзисима, кажется, сообразил, что Тору отказывается всерьёз. На лице его, усталом, но довольном, мелькнуло горькое разочарование.
- Он тебе не нравится? Я поменяю на другой...
И тогда Тору, который на протяжении разговора медленно закипал, впервые повысил на Фудзисиму голос:
- Мне не нужен фотоаппарат! Ни этот, ни какой-то ещё! Не знаю, почему ты решил, что я должен быть фотографом, но мне это и близко не интересно!
Вот и всё. Назад дороги нет. Теперь Тору со страхом ждал реакции Фудзисимы и в то же время чувствовал облегчение: высказался. Честно признал: чего нет, того нет. И заставить себя ему не под силу.
- Почему тебе не интересно?
Тору, полагавший, что выразился достаточно ясно, опешил:
- Что значит "почему"? Просто... душа не лежит.
- Но возможно, со временем...
- Это твоё хобби, - перебил Тору. - Не моё! Даже если я поступлю, то мигом оттуда вылечу!
Тору был уверен, что сейчас-то Фудзисима уж точно всё понял. Некоторое время мужчина молчал, будто обдумывая его слова, а потом проворчал:
- И всё равно, мне кажется, тебе бы подошло как нельзя лучше...
Очевидно, до него по-прежнему не доходило. В груди закипела ярость.
- Да что ты ко мне привязался со своей школой?! Сколько можно на меня давить?!
Фудзисима насупился:
- Я на тебя не давлю.
И это называется "не давлю"? Да как у него язык поворачивается?! В порыве гнева Тору пнул стол, и сидящий напротив Фудзисима подскочил.
- Ещё как давишь! У меня, кроме тебя, никого нет! А ты меня заставляешь! Хотя я сто раз сказал: мне не интересно!
- Ты никогда не говорил, что тебе не нравится...
- А ты мне давал сказать?! Значит, теперь скажу!
Мужчина укоризненно вздохнул, глядя на Тору, словно на капризного ребенка. Если он думал его этим утихомирить, то прогадал. От одного такого взгляда Тору хотелось выть от бешенства.
- Успокойся и послушай. Сейчас ты работаешь продавцом, в ночную смену. Как реабилитация, это полезно, но только на время - месяца на полтора, два. Пора подумать, чем ты будешь заниматься на постоянной основе.
"Я знаю! - мысленно кричал Тору. - Знаю, но мне слишком трудно! Когда я начинаю думать об этом, с меня будто кожу живьём сдирают!"
Вслух же он отрезал:
- Я останусь в универмаге. А когда вспомню, чем хотел заниматься, вернусь к прежней жизни.
- И когда же ты собираешься вспомнить?
У Тору сами собой сжались кулаки.
- Завтра? Никогда? Чем сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего, не лучше ли брать, что доступно сейчас?
- Я же сказал! Я не желаю иметь дело с фотографиями! - он уже не сдерживался, кричал по-настоящему.
- Тише. Я не хочу с тобой ссориться.
Сам подливает масла в огонь, а потом заявляет, что не хочет ссориться! Вдвойне раздражало то, что, в сущности, Фудзисима был прав.
- Я вспомню! - Тору саданул ладонью по спинке дивана. - Возьму и прямо сейчас вспомню!
- Каким, интересно знать, образом?
- Я... я... - сбавил обороты Тору, - я людей поспрашиваю! Кто со мной работал и... короче, тех, кто знал меня до аварии. Тогда должно что-нибудь вспомниться...
- Только время зря потратишь. Простой сбор информации не поможет: амнезия так не лечится. Разве доктор тебе не говорил?
Спорить с ним было всё равно, что об стенку головой биться. Сколько не ярись, в ответ - невозмутимое спокойствие. К горлу подкатил комок. Бросив на Фудзисиму ненавидящий взгляд, Тору выскочил из гостиной. Вскоре он ничком лежал на своей кровати, зарывшись с головой под одеяло, и глотал слезы, проклиная и чёртову амнезию, и соседа по квартире.
Приготовленный с таким тщанием рождественский ужин теперь казался не привлекательнее картофельных очисток, да и есть уже не хотелось. Минут через тридцать в дверь постучали, но Тору даже головы не поднял.
- Я тоже погорячился. Я прошу прощения, - послышалось из коридора.
Фудзисима извинялся, и хоть Тору не собирался его прощать, но сам факт радовал. Он тогда правду сказал: кроме Фудзисимы, у него никого не было - и рассердись тот всерьёз, Тору бы остался совсем один.
Если бы вернуть память...нашлись бы другие знакомые, появилась бы какая-то дорога... и ушла бы эта беспомощная, одинокая пустота...

Путь до родного города занял два с половиной часа поездом. На границе префектур дождь незаметно превратился в снег, и это само по себе создавало ощущение углубления внутрь страны.
Прошлым вечером, после ссоры с Фудзисимой, Тору окончательно укрепился в решении навестить место, где жил когда-то. Не то чтобы он верил, что поездка поможет ему вернуть память - но возможность найти какие-то ниточки, ведущие к прошлому, казалась вполне реальной. С этой же целью Тору еще раз пересмотрел содержимое коробки, которую ему отдали в больнице при выписке. Кое-какая одежда, разные полезные мелочи... Как он не прислушивался к себе, отклика в душе они не вызвали. А идея вернуться была всем хороша, кроме одного: куда именно возвращаться? Составляя резюме, Тору узнал свою школу да несколько компаний-работодателей - но лишь названия. Спрашивать у Фудзисимы адрес он не хотел: тот бы наверняка назвал всю затею бесполезной. Так что на следующий день после работы Тору отправился наводить справки в больницу. В отделении хирургии он заглянул в сестринскую, где был встречен веселым возгласом:
- Да это же Тору! Что-то случилось?
Он объяснил, чего хочет, и медсестра пошла звать его лечащего врача. Однако и доктор не смог помочь: в записях значился только адрес, откуда Тору сюда доставили - клиника в соседней префектуре. Тору помнил, как его долго везли в машине скорой помощи, но не представлял, что это так далеко.
Дорога заняла куда больше времени, чем он рассчитывал, да еще разыгрался буран.
Доктор, оказывается, прекрасно помнил пациента с потерей памяти. "Случаи амнезии оставляют сильное впечатление", - дважды повторил он. И здесь Тору, наконец, повезло. Вцепившись в бумажку с адресом, как в последнее спасение, он вышел из больницы и поймал такси. Подобная роскошь ощутимо ударила по карману, однако Тору ещё надо было успеть на обратный поезд, и он не мог позволить себе болтаться по окрестностям пешком. Хотя название дома ничего водителю не говорило, он вычислил, где это, по адресу, и спустя четверть часа машина притормозила у ветхого, обшарпанного двухэтажного здания, стоящего особняком. Указатель, как и бумажка в руке Тору, гласил: "Виллы Ивасато". Тору слегка оторопел: он никогда не думал, что жил в суперпрестижном месте, но такое... Проржавевшая жесть на стенах приобрела густой красновато-бурый оттенок, дверь держалась на честном слове - просто деревянная панель да фанера, сплошь потрескавшаяся и разбитая. Недоумение и презрение - вот и всё, что Тору чувствовал - и уж точно ни следа ностальгии. Он не представлял, какую жизнь здесь вел, а всё же адрес сходился: тут ничего не попишешь...
Тору медленно переступил порог. Если верить записям, он жил на первом этаже, в квартире номер два. Возможно, следует обратиться к соседям из первой или третьей? Он протянул руку позвонить в дверь с цифрой один, но тут изнутри послышался пронзительный крик. Удивлённый, Тору попятился - и вовремя. Дверь распахнулась настежь, и на лестничную площадку выскочила женщина. Тору успел разглядеть, что у незнакомки рыжевато-коричневые волосы, а одета она в тонкий свитер, короткую юбку и летние белые босоножки. Женщина тем временем вновь сунулась в дверной проем, выдала поток отборной брани и яростно захлопнула дверь. Развернулась - и увидела Тору. На миг глаза её расширились, а потом она опустила взгляд и явно вознамерилась шмыгнуть мимо - вроде тут и нет никого.
- Эээ... извините, пожалуйста.
Ноль внимания. Тогда он пошёл следом, и настойчивость дала плоды. Женщина обернулась, но лишь затем, чтобы выплюнуть:
- Не ходи за мной!
- Я просто хочу спросить, - примирительно сказал Тору.
- Уши отсохли? Я же сказала: "Не ходи за мной!"
Она его знала. По глазам было видно. Возможно, он рисковал нарваться на неприятности, но терять такой след хотел еще меньше. И потому догнал предполагаемую соседку и ухватил её за запястье. Реакция женщины оказалась неожиданной: она взвизгнула и вдруг осела на землю. Тору очутился в глупейшем положении: стоял над бедолагой, высоко, как рыбу на спиннинге, держал её руку и понятия не имел, что делать дальше. Как разговаривают с перепуганными женщинами?
- Поднимайтесь, пожалуйста... вставайте...
Голыми коленями - прямо на снег: кожа уже покраснела.
- Вы же замёрзнете... прошу, встаньте!
Она смотрела на него сверху вниз, в зрачках занимался страх.
- Вы ведь знаете, кто я?
Пунцовые губы шевельнулись:
- Какого чёрта ты болтаешь?
- Я потерял память после аварии, - принялся сбивчиво объяснять он. - И хочу узнать, кто я. Я здесь, похоже, жил раньше, и...
Женщина с подозрением прищурила правый глаз.
- Вы можете рассказать обо мне? Умоляю, это очень важно.
После короткого молчания она вдруг принялась хохотать, а отсмеявшись, буркнула:
- За дуру держишь, да?

Они сидели в дешёвом кафе. Женщина жадно курила и разглядывала Тору, как панду в зоопарке.
- Так ты правду говоришь, про твою... ам-нию?
Голос звучал молодо, но усталые, с набрякшими веками глаза и толстый слой косметики сильно ее старили.
- Каким человеком я был?
Она медленно поднесла к губам чашку, глянула на Тору и хихикнула, явно наслаждаясь умоляющим выражением его лица.
- Что я тебе расскажу? Мы с тобой особо не пересекались.
- Что угодно... всё, что знаете.
Собеседница перегнулась через стол и выпустила в Тору облачко дыма. Он закашлялся, защипало в глазах.
- Зачем вы это сделали?
Она выпрямилась и дернула плечом:
- Вот. А раньше ты б мне за это сразу морду набил. Тебе вообще без разницы было, кого отлупить - что мужика, что девчонку, - она смяла окурок в пепельнице. - Вспыхивал как спичка: только повод дай. Жил рядом, и если хоть шорох от нас слышал, рычал, чтоб мы заткнулись. Смотрел все время как зверь, а уж когда рот открывал... Мой старик говорил, бывало: "Что за родители воспитывали этого парня?"
Орал? Мог избить женщину?.. Тору внимательно рассматривал перекрещенные на столешнице ладони. Ударить человека не так-то просто. Кто-то легко переступает эту черту, кто-то нет... Он не верил, что относится к первым.
Женщина не отрывала взгляда от его лица. И найдя там, видимо, что-то забавное, фыркнула.
- Чем ты сейчас занимаешься?
- Живу у друга, работаю в магазине...
- И на кой тебе сдалось прошлое? Ты, кажись, встал на верную дорожку, вот и иди по ней. Может, оно и хорошо, что у тебя эта ам-ния, - серьезно проговорила она. - И потом, если люди будут считать, что ты помер, они не станут указывать на тебя и смеяться: "Так ему и надо".

Снег запорошил землю, липкие хлопья сыпались и сыпались, и Тору медленно шёл по мокрому тротуару. Заледеневшие пальцы не согревались даже в карманах, долгожданная информация тоже не грела. Распрощавшись с соседкой и покинув кафе, он повернул направо и минут через десять оказался у высокого здания - офиса службы доставки. Люди в холле заулыбались ему и сказали: "Добро пожаловать" в унисон. Оглядевшись, Тору подошел к девушке на рецепшен:
- Здравствуйте. Я хотел бы спросить о вашем бывшем служащем, Тору Такахисе.
Девушка кивнула, продолжая улыбаться. На мгновение Тору даже заподозрил, что она узнала его, и теперь думает, каким дураком надо быть, чтоб спрашивать о себе же, да еще в такой форме. Однако секретарь попросила его подождать и исчезла в одном из внутренних помещений. Ожидая её возвращения, Тору заметил, что никто из снующих по холлу не обращает на него внимания. Он-то думал, стоит ему появиться в офисе, как его обступят коллеги и завалят вопросами, где он пропадал и как поживает. Однако ничего подобного не происходило, и Тору почувствовал лёгкое разочарование.
Девушка вскоре вернулась, с ней был немолодой мужчина в строгом костюме.
- Вы сказали, что ищете Тору Такахису? К сожалению, я не припомню, чтобы в нашем офисе работал человек с таким именем. У нас много отделений. Вы уверены, что обратились в нужное? Если желаете, я могу узнать и в других отделениях, но, видите ли, многие здесь работают неполный день - найти конкретного человека будет непросто. Если хотите, мы свяжемся с вами, как только что-нибудь станет известно. И разрешите вопрос? Прошу прощения за любопытство, но зачем вы его разыскиваете? Вы из детективного агентства?
Вразрез с безукоризненно вежливым тоном, лицо у мужчины было недоверчивое, и Тору усомнился, поверят ли ему, признайся он, что ищет самого себя. Мужчина почувствовал его сомнение и еще больше насторожился:
- Что-то не так?
- Нет-нет, что вы...
Его поспешный уход сильно смахивал на бегство.

Снегопад усиливался - как раз в тон настроению. Жаловаться грех - что хотел, то и получил, вот только облегчения это не принесло, скорее наоборот. Нет уж, хватит. Пора домой. С дороги перед офисом поворачивал направо грузовик с логотипом службы доставки. Тору остановился пропустить его. Огляделся: интересно, в какую сторону идти к станции?
- Эй, Такахиса!
Тору вздрогнул и обернулся. Из того самого грузовика выпрыгнул парень в коричнево-зелёном комбинезоне и подбежал к нему:
- Да подожди ты! Как дела?
Дружелюбное лицо светилось улыбкой. Он был худой, румяный, лоб и щеки в прыщах.
- Ну и ну! А мы, как ты после аварии пропал, уж решили, конец нашему Тору.
- Э... мы знакомы?
Парень весело оскалился:
- Знакомы? Дружище, мы работали вместе!
Тору обеими руками ухватил его ладонь:
- Можно с тобой поговорить? Пожалуйста!
Парень неуверенно посмотрел на свою стиснутую Тору руку, потом на Тору и протянул:
- Вообще-то, я работаю. У меня ещё несколько точек, потом вернусь в свое отделение и...
- Где я работал?
- В Ивасато, вместе со мной... Что, черт подери, с тобой приключилось?
- Прошу, выслушай меня. Мне действительно нужна твоя помощь. Я подожду, пока ты освободишься, хорошо? Пожалуйста, помоги.
Парень глядел на него с открытым ртом:
- А ты правда Такахиса? На себя не похож...
- Я потерял память. Повредил голову в аварии и ничего не помню, - торопливо объяснил Тору. - Теперь собираю сведения о себе... ищу людей, которые знали прежнего меня.
Парень громко выдохнул и пробормотал:
- Вот оно что.

Автобус мерно покачивало. Пейзаж за окнами тонул в кромешной тьме - ничего не видно. Тору удобнее устроился на узком сиденье, выпрямил спину. Рядом громко храпел, выставив ногу в проход между сиденьями, мужчина в деловом костюме. Последний поезд Тору пропустил и совсем растерялся. К счастью, на помощь подоспел смотритель станции - подсказал ему сесть на ночной автобус. Так что Тору ехал домой. Смотрел в темноту и приводил мысли в порядок: обдумывал то, что узнал от соседки, что рассказал сослуживец. По крупицам воссоздавал свою былую личность и всё-таки не мог думать о ней, как о своей собственной. Внимательно выслушав и запомнив все истории, он никак не относил их к себе.

Около семи он встретился с Иси - парнем из грузовика - в кафе.
- Эта служба меня прикончит, - простонал тот, с размаху хлопаясь на стул.
Ничего нового Иси не сказал - всё то же, о чем упоминала рыжеволосая соседка.
- Но это классно, что ты жив остался, - Иси вытащил из нагрудного кармана униформы сигарету и закурил. - Мы с ребятами думали, ты в лепешку превратился вместе с теми двумя машинами.
- Стой... Откуда взялась вторая машина? Я отвлёкся и врезался в столб.
- Да ну, - Иси даже затянуться позабыл. - Там был ещё кто-то, я точно знаю. Один мой приятель как раз мимо проходил и всё видел. Тебя, всего в кровище, волокли в скорую, а рядом дымились две покореженные тачки. Он посчитал, что тут тебе и крышка.
"Странно, - подумал Тору, изучая уверенное лицо собеседника. - Фудзисима твердил, что больше никто не пострадал, а этот говорит, была вторая машина..."
- Пол-улицы на несколько часов перегородили. Такого, небось, по пустякам не делают. Но в газетах и новостях ни о каких авариях даже не заикнулись, и мы решили, что не так уж вы с тем парнем и пострадали. А потом ты уволился, даже не показавшись в офисе, да ещё с квартиры съехал. Мы пробовали тебя искать, но не знали, в какую больницу обращаться. Короче, пошли слухи, что ты и впрямь того... - Иси выпустил струйку дыма. - Угощайся.
Он вытащил ещё одну сигарету и протянул Тору, а когда тот отрицательно качнул головой, криво усмехнулся:
- У тебя в черепушке вправду что-то сдвинулось. Только не говори, что ты не куришь.
- Вообще-то, да...
- Господи, да ты дымил, как паровоз. Чем ещё удивишь?
Тору, мало что знавший о своих прежних привычках, пожал плечами.
- Ладно, чёрт с ним. Короче, когда слухи поползли, мы с парнями сели и пораскинули мозгами. Если ты разбился, почему ничего не сказали по телеку? И тогда нам подумалось, а не был ли тот чувак, который в тебя врезался, большой шишкой? Скажем, политиканом или полицейским из верхов... Но теперь-то ты расскажешь, что там стряслось?
- Извини, - вынужден был разочаровать его Тору. - Я и сам толком не знаю.
- Ясненько... Чем сейчас занимаешься?
- Работаю неполный день, живу у друга. У меня ведь денег нет, так что...
- Как это нет? - перебил Иси. - У тебя разве счёта в банке не было?
- Нет, я никогда не копил.
- Врешь! Тысяч пятьсот-шестьсот у тебя было. Ты ещё говорил, что повкалываешь до следующего марта, сколотишь деньжат и...
- Но Фудзисима не отдавал мне банковскую книжку...
- Это кто?
- Человек, у которого я живу. Мы, кажется, раньше были хорошими друзьями.
Иси наморщил нос:
- Ты про него никогда не говорил.
Подозрения Тору росли. Подробности аварии не сходятся, и книжки, которая у него вроде как обязана быть, нет. Что за невезение? Он только хотел узнать о своем прошлом, а в результате проникался всё большим недоверием к Фудзисиме.
- Ты с этим "другом" осторожнее. Надо бы тебе разузнать про него побольше.
- Надо, - покорно повторил Тору.
Но хватит ли у него смелости? Ладно, авария, шут с ней... но посмеет ли он заговорить о деньгах? Предположим, всё плохо, и Фудзисима действительно их присвоил. Как это доказать? И если даже украл... Как-никак, Фудзисима сделал Тору столько добра - и с больницей, и потом - что, по большому счёту, вполне имел право на вознаграждение... Хуже получится, если он их не крал. Если Тору заявит: "У меня была книжка!", а на самом деле никакой книжки не было. Фудзисима вряд ли обрадуется, обнаружив, что Тору подозревает его в воровстве. Разозлится: "Так ты мне не доверяешь!" да и выставит его за двери. Что тогда?
У Тору даже голова разболелась. Он не это хотел выяснить. Он явился сюда не за тем, чтобы разоблачать Фудзисиму. Всё, что ему нужно - узнать хоть что-нибудь о себе.
- Каким я был?
Иси поскрёб затылок:
- Ну, каким... Кулаками любил помахать, но, в общем, парень неплохой. Сейчас выглядишь потише.
Женщина то же самое сказала. Тору Такахиса был вспыльчивым, скорым на расправу. Но тот Тору, несмотря на очевидные доказательства его существования, казался нарисованным - совсем ненастоящим. Может, он обретёт реальность, если копать дальше? А всё же не факт, что Тору удастся принять себя таким.
- Кто ещё может меня знать? Скажем, из офиса...
Иси скрестил руки на груди и задумался.
- С кем же ты водился? Девчонки у тебя как будто не было... если б была, ты бы стопудово хоть раз проболтался... О! Может, та баба, что нас по телефону доставала, и есть твоя подружка? Все звонила, как ты уволился.
- Звонила?
- Ага, настырная такая дамочка. Выспрашивала, куда ты делся. Я её запомнил, потому что много раз трубку брал.
На прощание Тору записал на бумажке телефон и адрес Фудзисимы с тем, чтобы на случай, если женщина снова позвонит, с ним могли связаться. Иси прочитал адрес и присвистнул:
- Ишь, куда зашился. Далековато.
Они вышли из кафе в девять вечера. Тору хотел ещё поболтать, но Иси фыркнул:
- Топай уже, а то Большой Парень домой не пустит.
Похоже, Иси чувствовал, какой разлад творится на душе у Тору, потому что хлопнул его по плечу и проникновенно сказал:
- Всё это довольно паршиво, но ты не кисни. Что нужно будет, сразу звони. А если та деваха объявится, я ее сразу к тебе направлю.
Тору поблагодарил его, и они расстались на станции. Однако не прошло и минуты, как Иси вернулся.
- Совсем из башки вылетело, - дыхание срывалось с его губ белыми облачками. - Ничего важного, но мало ли. Ты вообще-то про свои планы не слишком распространялся, но однажды сказал, что когда соберешь денег, устроишься в летнюю школу. Говорил, хочешь быть фотографом. Вот оно как.
Между туманным прошлым и полным неясных тревог настоящим протянулся хрупкий, но уверенный мостик.
- Спасибо, - прошептал Тору.
- Чего там, - озадаченно откликнулся Иси и убежал.
Выходит, не какие-то там собственные амбиции заставили Фудзисиму наседать на Тору со школой ... Для его прежней сущности занятие фотографией было по-настоящему желанным. И Фудзисима это знал. Поэтому и старался выполнить его желание, хоть сам Тору всё забыл. С другой стороны, Иси говорил, что Тору никогда не рассказывал про друга с именем Фудзисима. И как спрашивается, мог человек, которого Тору якобы в глаза не видел, знать о его желании стать фотографом? Тут что-то не сходилось.
Фудзисима уверял, что оплатит все школьные счета. Пускай он собирался проделать это с помощью денег Тору, те пятьсот-шестьсот тысяч испарились бы в один миг. И какая с этого Фудзисиме прибыль?
"Я был неправ", - покаянно думал Тору.
Если б он знал, то не стал бы возражать. Не устроил бы истерику. Почему Фудзисима не сказал ему прямо: "До того, как ты потерял память, тебе нравилась фотография, и ты хотел заняться этим профессионально. Отчего бы тебе не попробовать? Возможно, ты что-нибудь припомнишь, а интерес вернется позже". Объясни Фудзисима доходчиво, и Тору сам бы рвался туда поступать.
Несмотря на огорчение, Тору сделалось легче. Приятно было сознавать, что Фудзисиме можно довериться. Правда, его несколько беспокоили несоответствия в рассказах Иси и Фудзисимы, но он запрятал их в самый уголок сознания. Фудзисима заботится о нём - по-своему, неловко - но заботится.

@темы: Манга, Фанфики

---

tests.ukr.net

Какого цвета Ваша аура?

Пройти тест

Вас окружает аура изумрудного цвета

Это яркое, свежее, как первая весенняя травка, сияние говорит о том, что Вы - человек, не любящей суеты и лишнего напряжения. Вы склонны к здоровому образу жизни, вероятно, увлекаетесь йогой и здоровым питанием, практичны и легки на подъем. Всюду, куда Вы приходите, Вы несете мир и покой. Немного хиппи в душе, Вы не обращаете внимания на ярлыки и условности и рады, по большому счету, всем людям.

Также весьма вероятно, что Вы хороший садовод, а еще обладаете талантом лечить людей - как физически, так и духовно. Вы добры, внимательны и надежны - как сама мать-земля или вкус травяного чая и зеленых овощей!

Пройти тест

@темы: Тесты

---

Эхх не удержалася ...

Вопрос: Ну и как вам, понравилось?

1. ДАААА		13	(100%)
2. неа		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Картинки, Д. Грей мен, Аниме

---

Нуууууусссс....

D.Gray-man – Аллен Уолкер.
Аллен Уолкер — главный герой аниме и манги D.Gray-man. Это мальчик 15 лет, рождённый с собственной чистой силой в его левой руке. Из-за этой особенности от него отказались родители и он воспитывался своим приёмным отцом Маной. Когда тот умер, Аллен пошёл на сделку с Тысячелетним Графом и превратил своего отца в Акуму. Перед тем как попытаться убить Аллена его отец проклял его, с того дня Аллен своим левым глазом видит души Акум. Выжил Аллен благодаря своей левой руке, которая защищая его сама активировалась и расправилась с Акумой. Аллен и голем его учителя, Тимканпи обладают правом исполнителя — могут управлять Ковчегом. Обладает уникальной чистой силой, которую не смог уничтожить
D.Gray-man – Канда Юу.
Канда Юу — парень 18 лет, который имеет очень сложный характер. У него сразу не заладились отношения с Алленом, впрочем как и со всеми другими экзорцистами, кроме Ленали. О его прошлом почти ничего не известно, кроме национальности — он японец. Длинные чёрные волосы, которые он моет мылом, убраны в высокий хвост, постоянно носит форму, отдавая предпочтение длинным плащам. В комнате хранит песочные часы, и заключенные в них лепестки лотоса, которые показывают продолжительность его жизни. На левой руке носит браслет из семян лотоса — Канкана. На груди, чуть выше сердца находится татуировка в виде мантры санкритский символ ом, который используется для активации третьей иллюзии. Канда обладает поразительными регенерационными способностями, вследствие чего убить его крайне сложно. Любимая еда: соба и тэмпура.
Тики Микк — представляет «Удовольствия Ноя». Тики Микк живёт двойной жизнью:
«белая сторона» — беззаботный и глуповатый португалец, путешествующий со своими друзьями в поисках заработка. Любит играть в покер.
«чёрная сторона» — потомок Ноя. Эта его сторона кровожадна и жестока.
Тики может выборочно взаимодействовать с окружающей его средой, что позволяет ему становится абсолютно неосязаемым, как призрак, или ходить по воде. Сам Тики рассказывает Аллену, что может любую часть своего тела пропустить сквозь предмет и дотронуться только до той детали, до которой захочет. Его

@темы: Картинки, Д. Грей мен, Аниме

---

Это няшный Лави))))

@темы: Картинки, Д. Грей мен

---

Картиночки))))Разные)

D. Gray man

@темы: Картинки, Д. Грей мен

---

Милые и дорогие Парни, юноши, ребята, Мужики!!!!!!

Поздравляю вас с праздником!!!!
Желаю быть решительнее, смелее.
Запомните ЛУЧШЕ ПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЕ, ЧЕМ РАЗРЕШЕНИЧ!
Желаю познать вам истиную любовь, а не жалкую породию на нее.
Желаю вам сил, что бы могли доказать свою правоту.
Желаю вам успехов, достоинства и не слишком большое самомнение!
Мы вас любим дорогие парни, вы то что скрашивает нам жизнь. и вообще спасибо что вы есть. (Хотя иногда, а может и частенько вас хочется убить и уйти в лизбиянки))))Шучу)))От вас отказываться грех уж лучше в Би))) Да шучу я шучу)))П.С в каждой шутке лишь доля...

С ПРАЗДНИКОМ!!!!!!

@темы: Картинки, Обо мне..., Новости

---

11.05.2010 в 05:16

Пишет  Riko-san:

Его Тихое Дыхание. часть 3.
Название: Его тихое дыхание.
Автор: Riko-san
Бета: Белый шум
Рейтинг: R
Пейринг: Юллен, Комуи, Черный Орден, авторские персонажи.
Жанр: Романтика, и всего по чуть-чуть.
Статус: Завершен.
Дисклеймер: Мир и персонажи - Хошино, бред-мой.
Предупреждение: немного крови.Больной Аллен. Жертвоприношение. ООС Канды. Возможно ООС Аллена.
От автора: В итоге сюжет полностью изменился. Писала продолжение, кроме выложенного, но решила не добавлять его. Вроде и так законченно получается, а там еще на пару частей выйдет. Но если захотите выложу. И извините за задержку.


-Мелкий, подъем! Хватить дрыхнуть! – Грубые слова и нежное прикосновение чужих губ к своим. Легкая улыбка, руки обхватывающие шею мечника и чувство тепла, исходящее от него. Это уже стало таким привычным.
-Канда, а когда вернемся в Орден, ты меня будешь продолжать так же будить? – Вопрос риторический, Аллен уже знает на него ответ, они уже обсуждали это, но подразнить то хочется.
- Нет. Еще чего не хватало, Стручков всяких будить. – Глядя на легкую тоску в глазах японца, мальчик вспомнил события прошедших трех недель.

Аллен с интересом смотрел, как суетятся Инспектор и Искатель, перенося их вещи и продукты. Он сидел на скамейке возле дома под молодым деревцем дуба. Невольно его вниманием завладела окружающая природа. Широколиственный лес, что окружал поляну, на которой находился их дом, казался полным загадок. Так и хотелось его изучить. Зеленая трава покрывала почти все пространство поляны, а чуть дальше резвились стайки птиц. Эта красота завораживала.
- Бездельничаем, да? - перед ним появился мечник.
- А чем я могу помочь, если до скамьи дошел только благодаря тебе?
-Присмотри за своим братом пока, а я пока Прыщику помогу. – Японец пристроил созданное Чистой Силой тело рядом с экзорцистом. По какой то прихоти Ю начал называть его «братом мелкого». Аллен провел рукой по таким же белым, как и у него, волосам и улыбнулся своим мыслям. «Брат, интересно, как это – иметь брата или любимого человека. Для меня самым близким был Манна, а сейчас – друзья. Они для меня все».
- Прыщик, мне тут твоя помощь нужна. А ты, займись пока обедом. – Канда был в своем репертуаре. Только с Алленом он вел себя по-другому. Раньше они все время грызлись, словно псы за кость, а теперь этот заносчивый ублюдок вдруг показал свою другую сторону.
Через полчаса Линк и Тома уехали. Канда унес куда-то его копию, бросив Аллену лишь одну фразу «сиди здесь», как будто он может куда-то уйти. Десять минут и мечник снова рядом, в штанах, без рубашки. Юноша невольно залюбовался, тем как перекатываются бугорки мышц на теле японца, как блестят на солнце капельки воды, потерявшиеся в черных волосах. Но его грубо прервали, подхватив на руки.
- Мог бы и просто помочь дойти, зачем тащить то? –Ю только хмыкнул. Помещение, в которое его притащил мечник, оказалось деревенским вариантом ванной. В середине комнаты стоял большой чан с водой, от которой шел пар, в углу комнаты была печь, с баком кипятка. Аллен возмутился, когда Канда начал его раздевать.
- Ей, прекрати.
-Нет уж. В чистую постель с дороги ты не ляжешь, вон, сколько пыли на одежде. А сам помыться ты не в состоянии. – Логика в словах японца была, Аллен не мог этого отрицать, но стыд и смущение оттого, что его будут мыть, никуда не денешь. Но когда теплая вода коснулась кожи, появилось чувство расслабленности и покоя. Глаза сами собой закрылись, а на губах заиграла довольная улыбка. Чувство блаженства продолжалось до тех пор, пока ему на голову не полилась вода. Недовольно отфыркиваясь, Аллен посмотрел на мечника, который злорадно ухмылялся. В голову пришла дерзкая мысль.
- Канда, а ты сам то мыться будешь?
- Естественно. – Пробуждение Темного Аллена японец заметил слишком поздно, под вопль « А давай сейчас!» мальчишка схватил его за плечи и потянул на себя. Не удержавший равновесия экзорцист рухнул в ванну, под заливистый смех мелкого недоразумения. Уолкер подумал о последствиях, только когда злющий японец потянулся к нему с явным намерением придушить. Аллен сжался и закрыл глаза, думая только о том, что умереть в ванной будет глупо, но вместо рук на шее он почувствовал только легкий щелчок по лбу.
- И что ты творишь? Все-таки ты еще ребенок. – Мокрая одежда мечника шлепнулась на пол, рядом с чаном, а сам он начал намыливать волосы мальчика, который затих от смущения. Когда с мытьем было покончено, мечник вылез первым и, обернув одно полотенце вокруг бедер, во второе закутал Аллена, который действительно сейчас походил на ребенка. Где тот упрямый экзорцист, бросающийся под пули акума, что бы спасти других? Где то несносное существо, с которым Канда препирался каждый день в коридорах Ордена? Сейчас в его руках был пятнадцатилетний мальчишка, что неосознанно прижимался к нему, боясь, чтобы его не уронили. Ю отнес его в спальню и уложил на двухспальную кровать, предварительно переодев в пижаму. Одевшись сам, мечник прилег рядом:
- Часок спим, а потом идем обедать.
-Хорошо. – Прежде чем закрыть глаза Аллен посмотрел на свою копию, лежащую на соседней кровати. Почему-то ему становилось жутко и грустно оттого, что тот лежал один.

Потянулись дни совместного проживания. Канда занимался всеми домашними делами, начиная от готовки и заканчивая уборкой. Аллен, постоянно крутился рядом, предлагая свою помощь, на что мечник только рычал, говоря, что с него хватит и того, что он уже может ходить без посторонней помощи. Мальчик часто сидел рядом со своей копией, говоря, что тому наверно скучно и одиноко. На утро четвертого дня случилось то, что придало их жизни новый оттенок. Ю, приготовив завтрак, пришел будить Аллена и невольно залюбовался. Лучи солнца играли в белых волосах, придавая им золотистый оттенок, чуть приоткрытые губы и слегка порозовевшие щеки дополняли картину. Но когда веки дрогнули, и глаза юноши открылись, Канда понял что пропал, утонул в этом серебряном омуте. Он накрыл губы Аллена своими, нежно, едва касаясь.
- Кажется, я влюбился. – Удивление в глазах мелкого сменилось чем то другим, неуловимым. Потянувшись к губам старшего товарища, он продолжил поцелуй. В итоге завтрак в тот день состоялся позже, так как парни еще час не могли перестать целоваться.

Неделя прошла быстро, приехавший из деревни Линк обрадовался, увидев Уолкера в более-менее нормальном состоянии. Но то, что объединение частиц еще не состоялось, огорчало. Значит, торчать в этой глуши придется еще долго. Так же инспектор заметил изменившиеся отношения между двумя экзорцистами. Он ожидал увидеть их обычные ссоры, так доставшие его в Ордене, но этого не было. Смотря, как Аллен помогает Канде накрывать на стол, и слыша как они обмениваются привычными шутками и подколами, из-за которых раньше бы началась драка, Линк невольно подумал, что эти двое очень близки. Казалось, он был гостем, который попросился на ночлег в ветхий дом, а наткнулся на тепло семейного очага. Когда Уолкер оступился и чуть не упал, а мечник успел подхватить его и потом отчитывал за неосторожность, Говард впервые услышал теплые нотки в голосе японца. В этом тихом уголке, казалось, царил мир, и не было прошлого и войны с Тысячелетним Графом. Теперь инспектор понял, чего именно не хватало в Ордене для победы. Да, это большая семья, в которой почти все относятся друг к другу с симпатией и дружбой, но там нет такой теплой атмосферы в отношениях, как между этими двумя. И когда только успели? Может, когда они вернуться, все измениться в Ордене?

- Канда, знаешь, а ведь Линк уехал каким то очень спокойным, это даже немного настораживает. – Аллен удобно устроил голову на плече парня.
- Он успокоился просто, что я тебя не прибил, вот и все. - Мечник пропустил сквозь пальцы белые волосы, а затем его рука приподняла лицо юноши, заставив того потянуться за поцелуем. Аллен чувствовал крепкие объятья и жар на губах от поцелуев. Его руки обхватили шею Канды, слегка запутавшись в черных волосах. Оторвавшись от японца, он снова лег головой ему на плечо. Так они и уснули в объятьях друг друга.


Аллен сидел возле своей копии и расчесывал ему волосы. Канда ушел в лес, так как стали заканчиваться дрова. В голове мальчика мелькали странные мысли, которые он и решил озвучить.
- Просто лежать здесь целыми днями наверно одиноко. Даже если в тебе сейчас нет души, я не могу просто так тебя оставить, тем более ты часть меня, а я знаю что такое быть одному. Это тяжело. – Его копия открыла глаза и посмотрела на него. На секунду Аллену стало жутко от взгляда таких же, как и у него серых глаз, но потом, взяв себя в руки, он обнял его. Клон уткнулся ему в грудь лицом так же, как и он сам, когда засыпал в объятиях Ю. Мальчик прилег рядом, не отпуская копию от себя. Чувство тепла, покоя, защищенности и единения заполнили его душу, глаза сами начали закрываться, и он уснул.


Когда мечник вернулся из леса, его встретила тишина, царящая в доме. Сложив дрова в сарае, и сполоснувшись, он зашел в спальню, предполагая, что мелкий просто спит. Так и было. Мальчишка спал на кровати, где до этого находилась его копия, одежда которой лежала там же. Счастливая улыбка скользила по лицу юноши, было ясно, что ему сниться что-то хорошее. У Канды вырвался невольный вздох облегчения. Он осторожно, чтобы не разбудить, накрыл Аллена одеялом. Любить, оказывается, бывает тяжело, особенно когда беспокоишься за жизнь своего избранника. Но как бы он не хотел, что бы это продолжалось вечно, все равно наступит время, когда им нельзя будет так открыто выказывать свои чувства. После приезда в Орден все придется прекратить. Но сейчас, прислушиваясь к тихому дыханию возлюбленного, Канда понимал, что больше всего хочет, что бы война закончилась, и они бы смогли жить так же как сейчас. А ведь когда-то единственным смыслом его жизни было уничтожение акума и найти, ту девушку из воспоминаний. Сейчас он знал, что она мертва, и кто она, но ведь это прошлое. Сейчас его жизнь движется вперед, а рядом есть человек, который дорог его сердцу, которого следует защищать. Мечник улыбнулся своим мыслям и, чмокнув седовласое недоразумение, завладевшее его любовью, в нос, отправился на кухню готовить обед.


-Чему ты улыбаешься? – Канда внимательно посмотрел на мальчика.
- Просто вспомнил, как прошли эти недели, а что? – Хитрый прищур заставлял насторожиться.
-Да нет, нормально все. Одевайся давай, скоро прыщик приедет.
- И чего ты его так не любишь? Подумаешь надзиратель, у него работа такая. Между прочим, он часто прикрывает меня и других экзорцистов, подсовывая Рувелье ложные отчеты, если это не очень серьезно. Я как-то даже помогал ему один такой писать, было весело. – Аллен все так же висел на мечнике, не желая его отпускать.
- Просто он мне не по душе. И вылезай уже из постели. – Японец наконец-то вытащил это неугомонное существо из-под одеяла. – Иди умываться, Мелочь.
- Я Аллен! – По привычке огрызнулся юноша, но ответом ему была только ухмылка Ю, который уже заправлял постель.
- Мелкий, не забудь, с тебя обед!
- Да помню я!


-Ну, как состояние? Активировать чистую силу пытался? – Линк внимательно осматривал своего подопечного.
- Ага. Но получается только Коронованного Клоуна активировать, а вторую частицу я даже найти не могу, хотя и чувствую ее внутри себя. Похоже, она тоже паразитического типа, но без Хевласки мы вряд ли разберемся. – Во взгляде мальчика скользила какая-то непонятная печаль.
- Да, без нее ничего точно скачать нельзя, но еще рано возвращаться. Комуи вчера передал ее слова. Она сказала, что вам нельзя еще как минимум две недели возвращаться. Так что придеться подождать.
- Две недели. Это так мало… - Почему-то у инспектора сложилось впечатление, что Аллен не хочет возвращаться в управлении. И причина этого то, что он, наконец, познал мирную и счастливую жизнь.

- Только две недели. – Японец огорченно вздохнул, лежа в постели с Алленом вечером того же дня. Мальчик же впитывал каждое мгновение, зная, что в Ордене все чувства Канды он сможет увидеть, только когда они останутся вдвоем, а это будет редкостью.
- Тогда давай сделаем так, что бы мы оба помнили это время. – Аллен решился сделать то, в чем они себе отказывали. Он потянулся к губам мечника и почувствовал, как тот отвечает ему со всей, присущей его натуре страстью. Это для других он был холоден, как лед, но не для него. Руки заскользили по голому торсу японца, чувствуя каждый бугорок мышц. Канда застыл в нерешительности, они никогда не позволяли себе зайти дальше поцелуев, но Мелкий все решил по-своему, оторвавшись от его губ, и поцеловав шею, пахнущую травами. Ю сдался, и, перехватив инициативу в поцелуях, стал стягивать пижаму с возлюбленного. Его губы скользили по телу Аллена, вызывая у того отрывистые вздохи. Японец прекрасно знал, что у юноши это было в первый раз, и понимал, что это решение далось ему с трудом. Несильно укусить за шею, тут же зализав, покрасневшую кожу. Проложить дорожку из поцелуев от шеи к груди, слегка лизнув сосок и услышав тихий вздох. Почувствовать, как сердце наполняется нежностью, когда мальчик приподнимает его голову, что бы перехватить поцелуй в губы. Руки уже не скользят по груди, а спускаются ниже. Стон вместо вздоха, когда пальцы проникают под резинку штанов. Пара движений и остатки одежды на полу. Нет больше преград между разгоряченными телами. Губы Канды ласкают грудь и шею Аллена, а рука скользит по бедру. Перевести ладонь на внутреннюю сторону, продвигаясь к сосредоточию желания. Коснуться пальцами члена юноши, вырвав у того громкий стон. Закрепить свой успех, слегка укусив за сосок, а потом и вовсе впиться в него губами, оставляя след от засоса. Почувствовать, как хрупкое тело прогибается под ним от этой ласки. Провести влажную дорожку языком, ведущую к низу живота. Развести ноги Алена в стороны, заставив немного согнуть в коленях. Облизнуть пальцы, прежде чем взять член мальчика в рот. Слышать уже не сдерживаемые стоны любовника и чувствовать, как требует своего его собственное тело. Под судорожный всхлип ввести один палец в тело Аллена, заставив того вздрогнуть и напрячься. Но юноша доверяет действиям возлюбленного и расслабляется. Осторожно ввести второй палец, стараясь, что бы все ощущения партнера в этот момент были сосредоточены на члене, находящемся во рту у Канды. Ему это почти удается, но колечко мышц все равно немного сжимается. Начать осторожные движения пальцами, что бы подготовить юношу. Вызвать у него стон, найдя заветное место. Почувствовать, как он извивается под ним, подчиняясь инстинктам. Вынуть пальцы и, захватив губы в поцелуе, войти в желанное тело. По лицу Аллена побежали невольные слезы боли, а его руки впились в плечи мечника. Он неосознанно сжался, чем вызвал стон Канды, но под ласками любовника начал расслабляться. Продолжить медленные движения, когда стало свободнее, постепенно ускоряя темп, слыша уже стоны удовольствия, а не боли возлюбленного. Он все же смог найти нужную точку. Слышать, как стоны, как свои, так и чужие, превращаются в крики. Почувствовать, как прогибается послушное тело под его прикосновениями, и другие руки впиваются в плечи, оставляя царапины, не в силах уже держаться за простыню. Понять, что уже готов к разрядке, и помочь подойти к этому же Аллену. Несколько движений и они одновременно кончают. Когда все затихает, выйти из тела любовника и, поцеловав того еще раз, лечь рядом, почувствовав, как мелкий устраивает свою голову у него на груди. И прежде чем уснуть, взять за руку, переплетя пальцы.


Аллен проснулся от легкого поцелуя и улыбнулся. Это стало традицией. Перед глазами предстал уже умытый и одетый Канда. События вчерашней ночи одно за другим пробуждались в памяти Уолкера, вызвав на лице легкий румянец.
- Пора вставать, уже почти одиннадцать часов. Я завтрак приготовил. – Еще один поцелуй.
- Хорошо. Ой. – Попытавшийся было встать, мальчик упал обратно, а по глазам потекли слезы. – Больно.
Обеспокоенный мечник откинул одеяло, которым был укрыт Аллен. На белых простынях, где он лежал, остались пятна крови, в основном сухие, но в некоторых местах свежие. Чертыхнувшись, мечник перевернул юношу на живот. На ягодицах пролегли две кровавые дорожки: одна уже засохшая, а вторая свежая.
- Полежи так немного, я сейчас вернусь. – Канда метнулся на кухню, вернувшись оттуда с тазиком теплой воды и аптечкой. Мягкой тряпочкой он осторожно стер кровь с белой кожи, затем, обернув один палец, ввел его внутрь, заставив мальчика вскрикнуть. – Прости меня, я изверг. Мне следовало быть аккуратнее.- Кровь начала останавливаться.
- Все нормально. Это из-за того, что в первый раз, я слышал, так часто бывает. Ты не виноват, и вчера все было восхитительно. – Аллен попытался приободрить Ю, который в этот момент вынул палец, так как кровь остановилась.
- Это где ты мог такое слышать? – Мазь из аптечки приносила облегчение, похоже, он была от ран с обезболивающим эффектом. Спасибо Комуи, который, наверняка, собирая аптечку, думал, что они передерутся между собой.
- Я же на улице рос одно время, ты забыл? Там такие отношения не в новинку, я пару раз сам чудом избежал изнасилования. Уже почти не больно, спасибо! – Вместо ответа мечник осторожно переложил его на соседнюю кровать и, еще раз сходив на кухню, напоил чаем, от которого Алену сразу же захотелось спать.
- Отдыхай.

В следующие два дня они обменивались только поцелуями. Канда не давал Алену даже шанса пойти дальше, хотя тот уже чувствовал себя хорошо. На третий день юноша не выдержал.
- Кандааа… - протянул он, прерывая поцелуй.
- Мм, что?
- Я хочу тебя! - От такого заявления мечник даже отшатнулся в сторону.
- Нельзя пока. Я тебя и в тот раз поранил, сейчас еще сильнее могу.
- Плевать. Канда, потом такого может и не повториться. Пожалуйста! – Под напором этих серебристых глаз японец все же сдался.

Две недели прошли как во сне. Тихие, мирные дни и бурные ночи. В последний день Аллен плакал, так как не хотел, что бы это время закончилось. А когда приехали Инспектор и Тома, то их встретил тот экзорцист, которого они знали. Но в их отношениях с Кандой все равно чувствовалось какое-то неуловимое тепло. Да и мечник казался более спокойным. Два дня пути, в течение которых инспектор с удивлением обнаружил, что японец умеет улыбаться, но только для Уолкера и когда думал, что их никто не видит. Сложно было не заметить, что они только стараются вести себя как прежде, изредка затевая свои старые перепалки, словно вспоминая как это было. Линк понял, что основную массу народа в Ордене они проведут, скорее всего, только смотритель и друзья поймут об изменении в их отношениях, и то не факт. И теперь Говард точно знал, где искать своего подопечного, если его нет рядом. Но начальству об этом знать не обязательно. Хитрая улыбка наметилась на губах инспектора и тут же исчезла.

@темы: Д. Грей мен, Аниме, Фанфики

---

15.04.2010 в 18:35

Пишет  Riko-san:

Его тихое дыхание. Продолжение
Название: Его тихое дыхание.
Автор: Riko-san
Бета: Белый шум
Рейтинг: PG-13, хотя точно не уверенна.
Пейринг: Юллен, Комуи, Черный Орден, авторские персонажи.
Жанр: Романтика, и всего по чуть-чуть.
Статус: в процессе
Дисклеймер: Мир и персонажи - Хошино, бред-мой.
Предупреждение: немного крови.Больной Аллен. Жертвоприношение. ООС Канды.
От автора: Очень надеюсь что не испортила сюжет, хотя отошла от первоначальной идеи. А так же ищу Бету. Белый Шум полностью погрузилась в косплэй.




Смотритель ждал Канду, надеясь, что тот принесет с собой ценные сведения. Что же случилось с младшим из экзорцистов? Как он узнал подробности о миссии японца? Эти вопросы беспокоили его, но первое место среди них занимал другой: какая будет реакция Юу на все это? Ли вздохнул, вспомнив, как видел беспокойство в его глазах, когда Аллен тогда спал. Мужчина даже не заметил, как оказался на пристани. Первое, что он увидел – взбешенного Канду, а потом уже то, что японец держит кого-то на руках.
- Комуи, что это все значит? Я его на тебя оставил.
- Канда, сейчас все объясню…- Смотритель попытался успокоить это облако темной энергии, одновременно думая, кто же успел ему доложить обо всем.
- Как ты мог послать его на миссию, сам же говорил, что он неделю даже с постели не встанет.
- Какую миссию? Ты об Алене…не может быть…- Ли, наконец, рассмотрел кого держал Юу. – Он же сейчас в коме лежит, в лазарете…и тут…
-???

Он уже ничего не понимал. Смотритель говорил, что мелкий в лазарете. А это тогда кто? Маленькое хрупкое тело в его руках. Теплое. Это не может быть видением. Кто из них настоящий?

Лазарет. Писк приборов. Бледный мальчик на кровати. Другой, точная копия первого, на руках японца. Тихий шок мечника.
- Как такое возможно?
- Что произошло на миссии, Канда?


- Интересно. Очень… - Хевласка задумчиво смотрела на двух детей, что держала. – это может создать некоторые трудности. Но все же…
- Что с ним, Хэв?- Комуи заметил перемену настроения хранительницы.
- Все просто. Аллен Уолкер подобно своему учителю обладает двумя частицами Чистой Силы. Они обе взаимодействуют с ним, но не могут синхронизироваться между собой. Для этого требуется время. Чтобы не уничтожить своего носителя вторая частица создала новое тело. Только вот душа одна, и ее перетянуло во временное тело.
- И что теперь с ним будет?
-Как только синхронизация между частицами закончиться, он придет в норму. А в сознание вернется, когда душа закончит переход в свое настоящее тело. Правдв есть проблема…
- Какая???- Канда уже не прятал свои эмоции.
- процессу синхронизации мешают люди, что окружают его. А экзорцисты вообще останавливают его. Алена Уолкера надо изолировать.
- Ты предлагаешь оставить его одного?- Японец полыхал праведным гневом.
-Нет. Даже сейчас, рядом с таким количеством других частиц, синхронизация продолжается. Через другого экзорциста. Заботу об этих детях можно поручить ему. Только стоит отправить их в какую-нибудь глушь, где не будет встреч ни с экзорцистами, ни с акума, ни с семьей Ноя.
- И с кем же ты их хочешь отправить? – Мечник с силой сжал перила, в беспокойстве перебирая в уме всех боевых товарищей, которые были бы в силах позаботиться о мелком.
- С тобой! – Слова повисли в тишине. Расширившиеся глаза Канды, удивление Линка и понимающая улыбка Комуи. – Именно через тебя сейчас и идет синхронизация. Ты должен будешь поднять его на ноги. Рядом с другими людьми он умрет!

« Умрет!»- Слова Хевласки эхом отдавались в голове мечника. Он сидел в кабинете Смотрителя, а на диване спали два мелких существа.
- Мы уже начали приготовления. Вы поселитесь рядом с маленькой деревней на юге Италии. Инспектор Линк и Тома помогут вам добраться до места, после чего остановятся в деревне. Раз в неделю они будут приходить к вам, для того чтобы контролировать состояние Аллена и пополнить запасы продуктов. Канда, прости за то что тебе придется заниматься этим. – Комуи решился вывести японца из ступора, в котором тот пребывал после возращения от хранительницы. Его беспокоило то обстоятельство, что мечник еще ни слова не проронил.
- Я не хочу…
- Тебя никто не заставля..
- Я не хочу, чтобы он умер!!!!!!!!!!!- Ю обхватил голову руками. – Почему все сваливается на этого мелкого? И когда я вообще успел к нему привязаться? Как это произошло?
- Это же хорошо. У тебя появился человек, который дорог твоему сердцу. Ты ни к кому не привязывался после того случая. Береги его. В Италии ты сможешь разобраться в себе, в своих чувствах. – Смотритель отошел в сторону, а на губах играла тихая улыбка.
- Ты иногда бываешь слишком проницательным. – На лицо мечника вернулась маска безразличия. – Рассказывай про дорогу.


« Трясет. Мы куда-то едем?»- Мысли текли вяло, а тело не подчинялось своему хозяину.-« Что же случилось? Надо открыть глаза». Яркий свет ослеплял, но он скоро привык. Первое, что увидел Аллен – это его отражение. Он спал на сиденье кареты. « Спит? Но я то проснулся!» Мальчик в ужасе сел, но тут же упал обратно из-за невероятной слабости.
- Лежи спокойно. – Голос Канды раздавался сверху. Взгляд на источник звука, после на «подушку» под головой. Тихий ужас – его голова лежит на коленях мечника. « Меня убьют!»
- Что произошло? Почему там лежит второй я?
- А что ты помнишь?
- болезнь. История Лави. Старый храм на севере того городка. Чистая Сила находящаяся в нем.
- Все дело в этой частице…

История затянулась на десять минут. Аллен еще пытался усвоить информацию, когда о себе решил напомнить его живот. Голодное урчание раздалось в карете.
- Есть хочешь? Сейчас. – Сильные руки мечника подхватили его, и вот он уже сидит на коленях японца. Предательский румянец расползается по лицу, но слабость не дает ничего сделать. Вот перед ним появился пакет с бутербродами и пирожками, рот немедленно наполнился слюной. Он схватил самый большой бутерброд и стал увлеченно жевать, но тут же подавился.
-Ну куда ты так торопишься? Никто их у тебя не отберет. – Одной рукой удерживая Аллена от падения, мечник достал фляжку и поднес к губам мальчишки. «Топленое молоко, смешанное с пряностями! Откуда он его взял? Вкусно! ???» - До седого экзорциста дошел весь смысл ситуации. Он сидел на коленях Канды, который поил его молоком.
- Ну, чего застыл? Лопай давай! Что-нибудь более существенное будет на привале.
Аллен решил не испытывать терпение старшего экзорциста и пообедать.
«Хорошо что он проснулся. Все идет, как сказала Хевласка»

Флешбек.
« При увеличении синхронизации между частицами состояние Аллена Уолкера будет улучшаться. Настоящий придет в сознание, как только душа вернется в его тело. Копия же нуждается в простом поддержании жизни. Объединение их должно произойти довольно скоро, но если оно не будет завершено до того как они вернуться в орден, то мальчик просто умре».


-Спасибо за еду!
- Вот ведь вымазался весь. Ты маленький свиненок. – Аллен даже возразить ничего не успел, а Канда уже вытирал его лицо и руки полотенцем, смоченным водой из фляжки.
- Может отпустишь? Я и сам сидеть могу. И вытереться тоже! – Ухмылка мечника очень не понравилась седому экзорцисту.
- Ну уж нет. Мне так удобнее. Хотя…- Аллена немного переместили, и теперь он снова лежал, но уже прижатый головой к груди Канды. – Так то лучше. Спи. Тебе поправляться надо.
Было очень уютно. От мечника исходили тепло и покой, подобные тем, что были при жизни с Манной. Подложив руку под голову, мальчик заснул.

@темы: Д. Грей мен, Аниме, Фанфики